Как я бил Гудериана

На столе Я. Н. Федоренко, как всегда, дымился чайник. Яков Николаевич был приветлив и внимателен: налил нам с Бойко по стакану чая, предложил бутерброды.

– У меня для вас приятная новость, – сказал он. – Приказом Народного комиссара обороны вы, Катуков, назначаетесь командиром первого танкового корпуса, а товарищ Бойко – комиссаром.

Мы поблагодарили за оказанное доверие, а Федоренко, улыбаясь, воскликнул:

– Чувствуете, друзья, что это значит?! – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Это значит, что теперь нам по плечу формирование крупных танковых соединений! Дело в том, что заводы набирают производственные мощности. Теперь мы сможем давать вам танки.

Естественно, прежде всего нас интересовало, что будет представлять собой танковый корпус. Оказалось, что в него войдут три танковые бригады, мотострелковая бригада, дивизион реактивных минометов, разведбат и другие подразделения. Словом, корпус представлял собой серьезную силу – около 250 танков. О таких масштабах осенью сорок первого года мы не могли и мечтать!

– Теперь подумайте, – продолжал Яков Николаевич, – как укомплектовать штаб и командирские должности опытными людьми? Начальником штаба корпуса мы рекомендуем полковника Кравченко. Есть у вас на примете другие подходящие кандидатуры?

Прежде всего я назвал М. Т. Никитина, который за минувшие полгода зарекомендовал себя зрелым штабным офицером, прекрасно разбиравшимся в существе современного боя и обладавшим к тому же необходимыми организаторскими способностями. Его я и предложил на должность начальника оперативного отдела. На должность заместителя по технической части я рекомендовал Павла Григорьевича Дынера. Лучшего специалиста по ремонту техники я и желать не мог. Еще неизвестно, как сложилась бы судьба бригады, если бы не наши ремонтники, возглавляемые Дынером. Благодаря их поистине героическим усилиям один и тот же танк по нескольку раз возвращался в строй.

Начальником политотдела корпуса был назначен подполковник Иван Григорьевич Деревянкин.

Пока в Главном автобронетанковом управлении мы решали организационные вопросы, 1-я гвардейская танковая бригада перебазировалась в Москву. Ее части расположились на Хорошевском шоссе. Впервые за полгода гвардейцы получили передышку. Побывали в настоящей бане. Попарились, приоделись. Ремонтники восстанавливали боевую технику в более благоприятных условиях: получили запасные части и другие ремонтные материалы.

Закончив дела в Главном автобронетанковом управлении, мы с Михаилом Федоровичем Бойко проехали и Спасские казармы. Там формировалась наша 1-я мотострелковая бригада. Познакомились с народом. Среди командного состава люди были преимущественно бывалые, обстрелянные, и это вселяло надежду, что бригада в самый короткий срок станет в полном смысле этого слова боеспособной единицей. Командиром бригады был назначен опытный военачальник полковник С. И. Мельников, а комиссаром – майор Игнатов, бывший до войны начальником политотдела милиции Москвы.

Но в столице закладывалось только начало. Главную работу по формированию корпуса предстояло провести в городе Липецке. Туда стягивались части будущего корпуса. Уже выгружалась в Липецке 89-я бригада тяжелых KB под командованием подполковника А. В. Жукова. Уже шли эшелоны 49-й бригады, возглавляемой бывалым, опытным танкистом полковником Д. X. Черниенко.

Как-то в мою рабочую комнату, которую я занимал в Москве, вошел полковник в ладно пригнанной форме. Вскинув руку к козырьку фуражки, он начал официально:

– Товарищ генерал, разрешите представиться…

– Постойте, постойте, – прервал его я. – Ваша фамилия Чухин?

– Так точно, Михаил Ефимович… Полковник Чухин.

Оказалось, что передо мной бывший начальник штаба 20-й танковой дивизии Николай Дмитриевич Чухин, с которым в сорок первом мы хватили лиха под Клеванью и Дубно. Было что вспомнить! С радостью узнал я, что Чухин назначен командиром 1-й гвардейской танковой бригады. Но воевать нам вместе, к сожалению, не пришлось. Неожиданно Чухин заболел, и на эту должность был назначен подполковник Владимир Михайлович Горелов, еще молодой командир (ему было тридцать три года). Немногословный, даже несколько замкнутый, он при первом знакомстве не вызывал симпатии. Я просмотрел его личное дело. Уроженец Ивановской области, сын рабочего, окончил фабрично-заводское училище в 1928 году. В партию вступил в 1929 году. Находясь на действительной службе, был направлен на учебу в Военную академию механизации и моторизации Красной Армии. По окончании академии служил на границе и в первый день войны получил боевое крещение. Впоследствии я убедился, что мы не ошиблись в выборе. Пожалуй, не было ни одной операции, где бы в качестве командира передового отряда не действовал В. М. Горелов. Он был резковат с подчиненными, но, относясь требовательно к себе, строго требовал и с других.