Как я босса похитила

Сын рос. Очень быстро. И тошнота только усиливалась от мысли, что рос без него. Хотя вот же он, его отец, рядом, верно? Ради сына это все и затевалось, разве нет? Только голос совести деньгами было не заглушить. Воронцов пытался. Не помогло.

Сам все прекрасно знал: и каким отцом паршивым был, и что мужем тоже был так себе, пусть и недолго, но знать самому одно, а вот от посторонних такое выслушивать не собирался. И когда Снежана ляпнула, что сегодня она ему в постели спуску не даст, ведь домой-то ему торопиться не к кому, он и сам удивился, когда сказал, как отрезал:

— Пошла вон.

— Леша? — нахмурилась Снежная Королева. — Ты чего?

А чего он, действительно? Сколько он ее добивался? Деньгами и подарками осыпал. А зачем? Вот зачем, думал Воронцов, глядя на цветочки на обоях, вот зачем это все было? Матерью Даниле Снежана не станет. Ни за что. Он сам ее и близко к ребенку не подпустит.

Тогда зачем ему эта женщина в любовницах?

Статус. Проклятый статус. Все дело в нем.

Для этого и ставку на клуб у Иваныча все-таки принял. Чем выше статус, тем больше денег. Больше денег — больше защиты, спокойствия. Хотелось ведь дать сыну только лучшее, для этого и работал. Хватило ему первых полугода, пока жили впроголодь.

Денег у студента Воронцова было мало, и все уходили на лекарства для Маруси.

Казалось, будь денег больше, смогли бы вытащить ее из цепких лап болезни. Врач в ту ночь, как чувствовал, сказал, что нет, шансов не было, ни за какие деньги мира. Хотел, наверное, его успокоить, нищего студента с трехмесячным сыном на руках.

Но Воронцов эти слова воспринял иначе. Поселилось в груди плохое предчувствие, что если, не дай Бог, что случится с Даней, то на этот раз он должен быть во всеоружии. И прежде всего, — это деньги. Много денег.

Теща была только рада помочь. Заботы о Дане отвлекали ее хоть как-то от безграничного горя.

Находиться дома Воронцову было тяжело. Сложно. Из той съемной однушки Воронцов съехал при первой возможности, а потом пошел, пополз, полез все выше, по головам, двадцать четыре часа в сутки. Так и удалось забыться. Воронцову сын напоминал Машу. Слишком сильно. Даня был вылитой материнской копией, как будто вложила в сына всю себя, а потом от нее самой ничего не осталось.

Рядом постоянно были какие-то женщины. Принимали его за холостяка. Никому не говорил, что на самом деле вдовец. Никаких баб домой не водил, и с Даней ни разу никого не знакомил, боже упаси.

И дело было не только в том, что перед Ларисой Петровной неудобно. Просто женщинам, с которыми Воронцов проводил ночи, не нужны были чужие дети.

Деньги, подарки, оргазмы, да… Но не дети.

Спустя годы, Воронцов теперь никак не мог подступиться к собственному сыну. Даня вырос, и больше не плакал сутками напролет, как поначалу в пеленках, когда как будто все знал и понимал.

А ведь хотел же хотя бы эти выходные провести рядом с Даней. Сводить в аквапарк. Научить плавать. Или Даня уже научился без него? Кажется, Лариса Петровна водила его на бассейн для укрепления и выравнивания чего-то там, кажется, сын даже делал успехи… И тоже без него.

И чего его на такие мысли невеселые развезло? Как будто с жизнью прощается. Ах ну да, всему виной эта абсурдная ситуация с похищением. Когда это он еще вот так лежал без дела полдня, в кровати. Хочешь не хочешь, а мысли не остановить, когда заняться нечем.

Его похитили, мать его, похитили! Подумать только!

Прямо-таки ожившая мужская мечта. Соблазнительная незнакомка похищает, чтобы исполнить самые смелые фантазии.

И ведь исполнила.

Затрахала его до полусмерти так, что он отрубился в чужой квартире рядом с неизвестной женщиной. Иначе свалил бы среди ночи, как и всегда. Под утро, нетрезвым, пропахшим духами, с помадой на отворотах рубашек, но Воронцов всегда возвращался домой. Его дом был там, где сын. Ни с одной женщиной он не просыпался в одной постели.

А сегодня проснулся.

И что скажет Ларисе Петровне? Что его, взрослого мужика, чулками связали и раздели, а прежде выдоили до звона в яйцах?

О, проклятье, до чего же идиотская ситуация.

Глава 8. Остаемся зимовать

От звонка в дверь Оля подпрыгнула на месте. Сбросив с головы коробку, кинулась к глазку. Почему-то казалось, что за дверью обязательно окажутся люди в форме.

— Открывай, хозяйка! — крикнул слесарь, едва ворочая языком.

Да боже ж ты мой! Середина дня, когда только успел так набраться?

— Не могу открыть! Потому вас и вызвала, — крикнула через дверь Оля. — У меня замок заклинило!

Мужчина в помятой одежде прислонился к двери.

— Эту, что ли?

— Эту. Помогите открыть.

Слесарь достал из чемоданчика инструменты, со скрежетом поковырялся в замке. Пять минут, и дело было сделано. Оля едва успела отпрыгнуть в сторону. Следом в квартиру ввалился слесарь. От него адски несло вчерашним перегаром и немытым телом.

— Сотня, — выдохнул мужчина.

— За что сотня? — возмутилась Оля. — Тут же пять минут работы!

Слесарь побагровел.

— А дорога? А инструменты?!

Оля покосилась на видавший виды чемоданчик.

— Сотня, — перехватил ее взгляд слесарь.