Как я был вундеркиндом

— Ну что вы, очень приятно было познакомиться, — обрадовался академик и подмигнул мне: мол, спасибо, друг, что выручил.

Дома, конечно, газ был выключен. Бабушка перед уходом сто раз проверяла, правильно ли закрыты конфорки.

— Боже, сколько потеряно времени! — воскликнула бабушка и ощупала мою голову, словно я заболел.

Хотя по её воспалённым глазам я понял, что заболела она. Но тогда я ещё не знал, насколько серьёзна её болезнь и насколько она опасна для меня.

КАК Я СТАЛ ВУНДЕРКИНДОМ

Моя бабушка долго не признавалась, что она бабушка. Не подумайте, что она не обрадовалась, когда я родился. Нет, бабушка очень обрадовалась и принесла мне в подарок огромного плюшевого мишку с чёрными пуговицами-глазами, которые смотрели кто куда. Взглянув на зверя, я, по воспоминаниям очевидцев, отчаянно заревел. Тогда медведя убрали в кладовку, чтобы он не расстраивал ребёнка, то есть меня.

Как я теперь понимаю, бабушка обиделась на моих родителей. Какая же она бабушка, если у неё нет ни одного седого волоса?

Бабушка изредка приходила, чтобы повозить меня в коляске, а растили меня родители. И это, по их словам, отняло у них столько сил, что я уже не мог мечтать не только о маленьком братике, но даже о крошечной плаксе сестричке.

Но когда мне стукнуло семь лет, бабушке ужасно захотелось стать бабушкой. Я пошёл в школу, а бабушка пошла на пенсию.

И оказалось, что у меня совершенно нет времени — в школе сидишь четыре часа, а потом столько же учишь уроки. У бабушки получилось наоборот — у неё оказалась уйма свободного времени.

Каждый день из школы она забирала меня к себе. У неё я обедал и под присмотром бабушки или дедушки готовил уроки.

Честно говоря, я любил делать уроки, когда за мной следил дедушка. Он не придирался даже тогда, когда я ставил кляксы.

А бабушка ничего не спускала мне. Некоторые упражнения я переписывал по десять раз.

И бабушка добилась своего. В нашем втором «А» было пять круглых отличников — четыре девчонки и я.

Но бабушке было этого мало. Время от времени в нашем доме заговаривали о том, что хорошо бы ребёнка отдать в музыкальную школу, а то вон соседская Катя с утра до вечера барабанит на пианино, нет от неё никакого житья. А наш такой одарённый — это по лицу видно — никуда не пристроен. Ребёнок, то есть я, замирал. Потому что не было у меня никакой охоты играть на пианино. Но страхи оказывались напрасными. Поговорив, бабушка и родители на другой день забывали о своих намерениях.

А через месяц вдруг начинались разговоры о том, что хорошо бы ребёнка отдать в какую-нибудь спортивную секцию…

— Лучше всего в хоккей, — провозглашал папа. — Это спорт космических скоростей, спорт мужественных, смелых…

— Ты с ума сошёл, — ужасалась мама. — Нагляделся телевизора, ребёнка же искалечить могут…

— В хоккей играют настоящие мужчины, — не сдавался папа. — Между прочим, самого Третьяка привела за руку мама и поставила в ворота, и он там до сих пор лучше всех стоит…

— Не надо спорить, — мирила папу с мамой бабушка. — Если уж отдавать, то в фигурное катание.

Папа и мама соглашались с бабушкой, потому что фигурное катание нравилось всем, а возможность увидеть по телевизору любимого ребёнка вызывала всеобщий восторг.

Как обычно, всё испортил дедушка.

— Лучше рыбалки спорта нет, — проворчал он, — и телу и душе польза.

Тут все напали на дедушку и на его рыбалку, где он пропадал целыми днями, а про меня забыли.

Так случалось много раз. Но теперь я понял, что мне не отвертеться. После знакомства бабушки с молодым академиком я должен был повторить его путь.

Однажды вечером меня везли домой не только дедушка, но и бабушка. А после ужина состоялся семейный совет.

Первой говорила бабушка. Она начала издалека. Бабушка сказала, что в наш век научно-технической революции, в век акселерации (это когда дети растут, как грибы после дождя — в час по сантиметру), в век информации (телик, радио, кино, книга) ребёнку недостаточно одной школы.

— Мне хватает, — подал я голос, потому что своим развитым умом понял, чем грозит мне бабушкина затея. — Тем более что школа у меня специализированная — с углублённым изучением английского языка…

— Спасибо, что ты мне напомнил об английском языке, — поблагодарила меня бабушка. — Я в своей программе его упустила…

Я прикусил язык и весь семейный совет просидел, словно набрав в рот воды. Я понял, что скажешь слово — себе хуже сделаешь.

Бабушкина программа была обширна. Три раза в неделю я должен был заниматься музыкой — игрой на фортепиано. У мамы была знакомая, а у той, в свою очередь, знакомая, которая давала уроки игры на фортепиано. Правда, жила она у чёрта на куличках, то есть на другом конце города, но зато была прекрасной учительницей, и все её ученики в два счёта овладевали искусством игры на фортепиано.

Из видов спорта отдали предпочтение фигурному катанию и плаванию. Фигурное катание любили все, ну, а плавание просто полезно для здоровья.

Молодой академик должен был учить меня физике и математике. Бабушка с ним ещё не договорилась, молодой академик уехал в командировку.