Как я был вундеркиндом

Бабушка встрепенулась и оставила на мгновение своё любимое вязание. Когда речь заходила об успехах внука, бабушка вся превращалась в слух.

– Каким образом?

Бабушкины руки не могли долго оставаться без дела, и в них снова замелькали спицы, но глаза бабушкины не отрывались от меня.

Я положил ручку и произнёс:

– Бабушка, я распыляюсь. Я растрачиваю силы и способности на всё, вместо того чтобы сосредоточиться на одном, единственном! Только тогда я добьюсь успеха в жизни.

Бабушка слушала меня с любопытством.

– Бабушка, – вздохнул я, – нельзя объять необъятное…

– Я тебя не понимаю, – жалобно сказала бабушка.

– Бабушка, ты знаешь, в каком веке мы живём?… – спросил я.

– Что за вопрос? В двадцатом…

– Верно, – подтвердил, я. – Мы живём в двадцатом веке – веке узкой специализации. Объясняю, что это такое. Вот живут три человека. Первый человек знает одно, второй – того, что знает первый, совершенно не знает, а знает лишь своё. Третий же не знает того, что знают первый и второй, а знает нечто своё, то, чего они, первый и второй, абсолютно не знают…

– Ты прав, – наконец включилась в разговор бабушка. – Узкая специализация – необходимость нашего времени, когда количество информации удваивается каждые десять лет…

– Верно, удваивается, – охотно подхватил я бабушкины слова. – Так стоит ли мне в начале пути разбрасываться, заниматься и музыкой, и английским, и плаванием?… Не лучше ли сосредоточиться на математике, тем более что в мире идёт процесс математизации наук?

Бабушка наконец поняла, куда я клоню, и совершенно растерялась. Следуя совету учителя, я решил ковать железо, пока оно горячо.

– Ведь А-квадрат, то есть Александр Александрович, считает, что у меня явные математические способности.

Я вспомнил, как отлично проводил время в уютной квартире кандидата с прекрасной книжкой в руках, и понял, что математика – моё призвание.

Я уже торжествовал победу. Бабушка не знала, что мне ответить. Но я слишком рано обрадовался. Недооценил я бабушку.

– В твоих рассуждениях есть доля истины, – начала бабушка робко, но вскоре её голос окреп, и я услышал, как в нём зазвучала труба, зовущая на бой. Бабушка принимала вызов. – В твоих рассуждениях есть доля истины, – повторила бабушка. – Однако ты наверняка согласишься со мной, что самые великие открытия века произошли на стыке наук, там, где одна наука проникает в другую.

Я должен был согласиться. И ещё я почувствовал, что чаша весов стала клониться на бабушкину сторону.

– И потом тебе, как ты правильно заметил, в начале пути необходимы широта знаний, кругозор, солидный багаж. Ещё неизвестно, кем ты будешь и что тебе пригодится.

Что ж, придётся отступать. Не удалось мне найти ключик к сердцу бабушки.

– Сева, – продолжала бабушка, – ты весьма кстати затеял этот разговор. Я вчера проходила мимо станции юных натуралистов и подумала, а почему бы тебе туда не записаться?

– Бабушка, побойся бога, – только и мог произнести я.

– Не спорь, пожалуйста, – бабушка подняла руку. – Биология – очень перспективная наука, наука будущего. Станция юннатов недалеко от бассейна, и ты бы мог ходить туда сразу после плавания…

– Сразу после плавания я еду на музыку, – буркнул я.

– Верно, – сказала бабушка. – Но выход найти можно. Я скажу твоим родителям, и мы вместе подумаем…

Вот так так. И бабушка туда же.

Что они с мамой, глухие?

И маме, и бабушке я твердил, что мне надо сократить, уменьшить число занятий, а они почему-то подумали, что мне для полного счастья не хватает ещё станции юных натуралистов…

Что за странные люди взрослые.

Им говоришь одно, а они думают совершенно другое.

У меня осталась последняя надежда – дедушка.

КАК Я УВИДЕЛ БЕЛЫЙ СВЕТ

Больше всех я люблю дедушку. Сам не знаю даже почему. Я редко его вижу, он меньше других бывает со мной. Да и когда вижу, он сидит, уткнувшись в свои блёсны, крючки, лески и перекладывает их из коробки в коробку.

Нет, всё-таки я знаю, почему люблю дедушку. Он единственный, кто меня ничему не учит. Ну абсолютно ничему, даже рыбной ловле.

А вдруг дедушка мне поможет?

Когда я рассказал дедушке, что из-за этих занятий я света белого не вижу, он заскрежетал зубами. Я ждал, что дедушка отпустит сейчас какое-нибудь словечко, вроде «эксплуататоры». Но неожиданно спокойно дедушка произнёс:

– Завтра увидишь.

– Что? – не понял я.

– Свет белый, – пояснил дедушка и покосился на дверь кухни, где бабушка мыла посуду. – Ты умеешь держать язык за зубами?

Это было уже ни на что не похоже, и я кивнул, мол, умею, не сомневайся.

– Завтра утром наденешь шерстяные носки и захватишь тёплый свитер, и вместо школы поезжай на вокзал. Я тебя буду ждать там. Задачу уяснил?

– Уяснил, – кивнул я, ошарашенный. – А куда мы собираемся?

Дедушка не ответил, только часто-часто заморгал.

– А куда вы собираетесь?

Услышав мой вопрос, из кухни вышла бабушка и теперь подозрительно поглядывала на нас.

Но дедушка недаром был когда-то военным. Он сразу сообразил, что надо ответить.

– Мы собираемся в бассейн, – сказал дедушка и, повернувшись ко мне, добавил: – Поторапливайся.