Как я был вундеркиндом

– Вы уволили Янину Станиславовну, это несправедливо, она хороший тренер, она ни в чём не виновата, один я во всём виноват, – выпалил я, приблизившись вплотную к столу директора.

Спокойствие не покинуло директора, но в его замёрзших глазах появилось любопытство.

– А, так ты тот самый, который едва…

– …не утонул, – подтвердил я его догадку.

– Верно, не утонул, – согласился директор. – Но мог. И если бы это случилось, виноваты были бы мы с Яниной Станиславовной. Я – как директор, она – как тренер. Янина Станиславовна, кстати, это прекрасно поняла. И попросила меня, чтобы я её освободил от работы. Я её не увольнял, она сама ушла.

– Но она ни в чём не виновата, – упрямо повторял я. – Я сам хотел утонуть.

– Почему? – не понял директор.

– То есть я не хотел утонуть, – запутался я. – Я хотел сделать вид, что тону, и чуть не утонул на самом деле.

– Но зачем тебе это понадобилось?

В голове директора никак не укладывалось то, что я говорил.

– Я не хотел ходить в бассейн, – растолковывал я. – И я подумал, если сделаю вид, что тону, меня на пушечный выстрел к бассейну не подпустят. Теперь вы понимаете, что Янина Станиславовна ни в чём не виновата. Один я виноват.

Директор сперва сидел неподвижно. Вдруг его плечи задёргались, всё тело затряслось, а изо рта стали вылетать какие-то «кхе» да «кха». Наверное, директор сдерживался, чтобы не расхохотаться. Значит, ему было смешно, что я чуть не утонул, а Янину Станиславовну ни за что ни про что уволили?

– Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь поверит? – Директор овладел собой. – Значит, ты собирался утонуть, потому что не хотел ходить в бассейн? Нет, этому никто не поверит, а все в один голос скажут – виновата Янина Станиславовна.

– Вы войдите в моё положение, – я едва не кричал. – Кроме того, что я ходил в школу, я занимался музыкой, математикой, английским и плаванием. Я света белого не видел. И потому я решил избавиться от бассейна, чтобы жить по-человечески, то есть как все мальчишки живут.

– Интересно, чтобы жить, он захотел утопиться, – хмыкнул директор.

Определённо я его забавлял. Его холодные глаза отогрелись, ожили. Может, он не успел ещё сегодня искупаться в бассейне?

– Но я же понарошке, – надрывался я. – А на самом деле я и не думал топиться.

Нет, я совершенно ничего не мог объяснить директору. Он меня не хотел понимать.

– Хорошо, допустим, я войду в твоё положение, стану на твою точку зрения.

Директор вышел из-за стола и стал со мною рядом. Поглядел внимательно на кресло, в котором только что сидел. Поглядел точно так, как я недавно смотрел на него. Тогда я понял, что он и вправду стал на мою точку зрения.

– Садись, – вдруг предложил мне директор. – Чего ты стоишь?

Я опустился на стул, директор уселся напротив.

– Допустим, я стану на твою точку зрения, – повторил директор. – Но ведь ни у кого из учителей ты не тонул. На музыке ты не захлёбывался, на английском ты не шёл ко дну, на математике ты не пускал пузыри? Верно?

Что верно, то верно. Я согласился с директором.

– Значит, – подхватил он, – задумав утонуть в бассейне, ты тем самым хотел подчеркнуть, что тебе очень не по душе тренер. И поэтому я поступил правильно, уволив Янину Станиславовну.

– Нет, неправильно, – крикнул я. – Ну как, скажите, пожалуйста, я мог утонуть на английском?

– При желании всё можно, – уклончиво ответил директор.

– Но как? – не отставал я от него. – Я ходил на занятия ко Льву Семёновичу домой. Где я мог там утонуть? В ванной, что ли?

– Балкон у твоего англичанина есть? – вдруг спросил директор.

– Есть, – ответил я и затаил дыхание: что же скажет директор.

– Ты же мог выйти на балкон и продемонстрировать, что хочешь свалиться вниз головой? – спросил директор.

Я замялся, промычал: конечно, мог бы. Но зачем?

– Ага, мог бы, – радостно ухватился за мои слова директор. – Мог бы, но не сделал. А почему?

– Потому что это глупо, – буркнул я.

– Не только, – торжествующе произнёс директор. – Ты не сделал этого, потому что уважаешь учителя английского языка. А к Янине Станиславовне ты не питаешь почтения и потому хотел утонуть в бассейне.

Я молчал, подавленный его словами. Я ничего не мог сказать против. Тут только я понял, что натворил, когда в один совсем не прекрасный день задумал топиться.

– И к тому же за время своей работы она не воспитала ни одного разрядника, – равнодушно проговорил директор, и в его глазах вновь появились льдинки. – Поэтому и пришла к выводу, что быть тренером – не её призвание.

– Она на меня возлагала надежды, – я вновь обрёл дар речи.

– Возлагала, – подтвердил директор. – А ты чуть не утонул.

Разговор вернулся к тому, с чего начался. И тогда я решил, что ничего тут не добьюсь и мне пора уходить. Я поднялся, буркнул: «До свидания!» – и пошёл к двери. На пороге я обернулся и воскликнул: «А всё-таки она не виновата!»

Очень похожие слова давным-давно произнёс великий учёный Галилео Галилей. Когда его заставили признать, что Солнце вертится вокруг Земли, а не наоборот, то Галилей тихо, чтобы никто не подслушал, воскликнул: «А всё-таки она вертится!»