Как я была Пинкертоном. Театральный детектив

– Нет, – я грустно покачала головой. – Но у Качалова был точно такой.

Прошипев «вечно вы!..», Любовь Петровна бросилась прочь – ближе к трем другим представителям прессы и подальше от меня.

– А… – начал следующий вопрос репортер, но я выразительно ткнула пальцем в сторону Примы, которую уже осаждала решительная громкоголосая девица с огромным блокнотом в руках.

Можно бы рассказать ему о том, что будущая всенародная артистка, а тогда просто Любочка N., приехала в Москву с куда более потрепанным багажом. Но не стоило портить легенду.

Если фотокамеры и запечатлели мое восхождение на пароход, то только со спины – я не звезда, чтобы освещать фальшивой улыбкой пристань и окрестности.

Может, к лучшему?

Обходиться без совести получается у многих, а вот без денег не удается никому.

Именно желание подзаработать подвигло большую часть труппы театра на участие в летних гастролях-бенефисе всенародно обожаемой Любови Павлиновой.

Ее любили так сильно, что, играй Любовь Петровна Отелло, зрители охотно согласились бы помочь ей душить ни в чем не повинную Дездемону. Это один из самых трудных случаев популярности – когда актер не имеет права изменять своему амплуа и вынужден всю жизнь играть отъявленных героев, которых нормальному человеку (часто и ему самому) страстно хочется убить после третьего кадра.

Пинкертон, то есть я

Но популярность нашей Любови Петровны зиждилась на кинофильмах десятилетней давности, где она, хоть и с некоторым напряжением, блистала в ролях юных пастушек и служанок, выбившихся в звезды. С годами держать форму стало тяжело, и актриса благоразумно отказалась от бенефисов в столице. Гастроли же обещали выступления в небольших очагах культуры, где одно лишь появление Павлиновой вызывало бурю восторга и никакой критики. Любовь Петровна именовала такие мероприятия «хождением в народ» и устраивала их регулярно.

Остальных соблазнила возможность на халяву проплыть до самого Крыма, получая при этом «гастрольные» помимо отпускных. В конце концов, подавать реплики на выступлениях Павлиновой не столь большая плата за круиз от Верхнепопинска до самого Нижнехрюпинска на роскошном «Володарском», а там и до Ялты.

Если бы мы только знали, во что превратится путешествие! Нет, пароход не пошел ко дну, он и по сей день крутит свои колеса, но ко дну едва не пошла вся труппа.

Все было прекрасно до самых Тарасюков. Павлинова пела, мы дружно подавали реплики во время показа отрывков из спектаклей, потом выходили на поклоны, помогали бенефициантке унести со сцены копны цветов, преимущественно из местных палисадников, и удалялись на «Володарского» – отдыхать до следующего концерта.

Павлинова щедро раздавала поклонникам улыбки, нам – ненужные ей букеты, а Лизе – порции недовольства всем подряд. Зазнайская болезнь не зависит от времени года и места пребывания.

«Володарского» заказали для бенефиса Любови Петровны Павлиновой за его комфорт. Двадцать две каюты первого класса и тридцать четыре второго на верхней палубе были отделаны с настоящей роскошью, которая уцелела, несмотря на боевое прошлое судна, в Гражданскую участвовавшего в перевозке раненых и переброске боевых частей.

Еще девяносто человек могли разместиться в каютах и кабинах третьего класса на нижней палубе.

Сама «виновница» бенефиса располагалась по правому борту верхней палубы в отдельной «каюте для молодоженов» – самой просторной и роскошной.

Хороши были и две столовые с салоном, и душевые с туалетами, даже на нижней палубе каждая каюта имела умывальник.

И мне перепала весьма недурная каюта первого класса, правда, двухместная – на пару с заведующей литературной частью театра Ангелиной Ряжской, – чему я была весьма рада: одиночества мне хватало и дома.

Директор гастрольного тура Альфред Суетилов справедливо гордился тем, что сообразил загодя застолбить это плавучее чудо для труппы театра.

Актеры радовались возможности не только подзаработать, но и пожить в хороших условиях, питаясь «от пуза». Служители муз, если они не имели доступа к спецраспределителям благ и товаров, жили очень скромно и в весьма стесненных условиях. У старых актрис еще оставались запасы каких-то нарядов, тканей, кружев, даже духов и пудры, но бесконечно перешивать платья невозможно, когда-нибудь закончится самая большая коробка с пудрой и выдохнутся остатки самых стойких духов из старинного флакона.

У молодых не было и того.

Но с этим еще как-то справлялись, а вот огромные коммунальные кухни, постоянный гвалт и ругань поссорившихся соседок, необходимость стоять в очередях, чтобы сначала отоварить карточки, а теперь, когда карточки отменили, просто купить продукты, повседневные заботы о пропитании угнетали куда сильней. Особенно доставалось женщинам, поэтому нынешнюю гастрольную поездку они воспринимали как награду. Не надо закупать продукты, огрызаться на кухне, ломать голову над тем, как протянуть до следующей выплаты и дадут ли какую-то премию.