Как я была принцессой

В конце нашего короткого пребывания в Тренгану мне довелось присутствовать на истиадат берсирам – церемониальном омовении нового султана и его супруги. Церемония происходила под открытым небом, на территории, прилегающей к дворцу Истана Мазия. В отличие от коронации и объявления наследника в ней не было и следа современного западного влияния. Она представляла собой слияние древней малайской традиции с догматом внутренней и внешней чистоты, характерным для ислама. Новый султан перед началом своего правления как бы смывал с себя все прошлые грехи, очищаясь душой и телом.

Мы прибыли в Истана Мазия минут за двадцать до начала и заняли отведенные нам места на газоне. На синем небе не было ни облачка. Прямо перед нами возвышалась открытая ротонда с куполом, занавешенная великолепными полотнами желтого шелка, которые сейчас были отодвинуты и слегка колыхались под легким бризом. В просветы между колонами ротонды я видела, как река, чуть подернутая рябью, вливается в Южно-Китайское море, а на мелководье плавно покачиваются рыбацкие лодки. На секунду мне страстно захотелось тоже окунуться в прохладные волны, но я решительно прогнала неуместные мысли и продолжала терпеливо сидеть под палящим солнцем в ожидании назначенного часа. Температура воздуха уже приближалась к сорока градусам, и я чувствовала, как по лицу начинают катиться капельки пота и как душит меня новое платье из темно-лилового шифона на сплошной ярко-синей подкладке. Больше всего мне хотелось сейчас поднять подол и обмахнуть им разгоряченное лицо. Под взятыми взаймы бриллиантами невыносимо чесалась шея, словно протестуя против всего этого блеска и роскоши, совсем неуместной в девять часов утра.

Прочие гости, тоже нарядно одетые, сверкающие золотыми аксельбантами, медалями и драгоценностями, оживленно переговаривались. На другой стороне газона играл духовой военный оркестр. Мы с Бахрином сидели молча.

Наконец раздался уже знакомый мне рев труб нобата, и весь город словно замер в ожидании. Этот устрашающий звук означал, что королевская процессия вышла из дверей дворца. Все поднялись на ноги и в молчании наблюдали за тем, как медленно она двигается по расстеленной для такого случая желтой ковровой дорожке.

Вся эта языческая пышность отныне станет основным содержанием моей жизни, с пугающей ясностью вдруг поняла я. Мне представился бесконечный ряд церемоний, которые еще предстоит посетить, и я почувствовала сосущую пустоту в груди. Однако пока все это было мне внове и поэтому вызывало живой интерес.

Сначала я заметила над морем голов ярко-желтые шелковые зонтики, отороченные сверкающей на солнце золотой бахромой и водруженные на десятифутовые шесты из красного дерева. Одетые в парадную форму лакеи несли их над головами султана и его супруги как знак королевского отличия и к тому же как некоторую защиту от палящего солнца. Их сопровождала огромная свита: служанки в красно-белых баджу-курунгах, украшенных королевским вензелем; охрана и знаменосцы в одежде из алого вышитого сонкета, несущие символы королевской власти – золотой церемониальный кинжал крис, меч и печать; представители армии и полиции в парадной форме; и, наконец, – играющие на ходу музыканты королевского оркестра нобат, облаченные в черные баджу-мелаю.

Сама королевская пара была по малайским стандартам одета довольно просто – в тончайшие костюмы из кремового цвета шелка, которые, впрочем, как оказалось при более близком рассмотрении, были сверху донизу расшиты узором их крошечных золотых бляшек. Его Королевское Высочество, получивший когда-то военное образование, шел четким и ровным шагом, расправив плечи и устремив взгляд прямо перед собой, как и положено на параде. Жена, отступив на один шаг, следовала за ним. На лице султана я не смогла заметить ни тени какой-либо эмоции. О чем бы ни думал будущий правитель, готовясь занять трон своего отца, он явно предпочитал держать эти мысли при себе.

Султан Махмуд с супругой поднялись в ротонду, и их немедленно окружил десяток придворных, которые, вытянув руки, заслонили их со всех сторон полотнами ткани, устроив что-то вроде душевой кабины. После чего на полностью одетую царственную чету вылили сотни литров воды, смешанной с соком лайма, известного своими мистическими охранительными свойствами. Вода, выливаемая из древних медных сосудов, ручейками сбегала по ступенькам ротонды и моментально впитывалась в газон. Я смотрела, открыв рот, зачарованная этой освященной веками церемонией, в которой ислам смешался с язычеством, а вера – с суеверием. Когда омовение было закончено, к супругам подошел главный имам и, воздев к небу ладони, попросил у Аллаха защиты и покровительства для нового правителя. После этого шелковые занавески ротонды были опущены, чтобы очистившиеся султан с супругой могли переодеться в сухое платье.