Как я была принцессой

Платье для меня тоже выбрал Бахрин в магазине «Дигби»: сшитое из ярко-розового креп-жоржета, длинное и с длинными рукавами, с расшитым бисером корсажем, оно показалось мне ужасно элегантным, хотя и немного старило меня. Еще он захотел, чтобы я подняла волосы и закрутила их узлом на затылке, однако мне все-таки удалось уговорить его, и довольно неохотно, но он разрешил оставить их распущенными.

Ни один из моих друзей не был приглашен к нам в тот вечер. Пришли только товарищи Бахрина по университету, несколько его преподавателей, пара моих коллег из «Авиалиний Малайзии», чьи кандидатуры одобрил муж, один из моих бывших учителей и двоюродные братья Бахрина. В самом начале вечера я выпила несколько бокалов шампанского, но все-таки продолжала чувствовать себя чужой на собственном празднике, а кроме того, окончательно запуталась с тем, сколько же мне исполнилось лет. Кузены Бахрина знали, что мне восемнадцать, мои коллеги считали, что двадцать, а товарищи Бахрина по университету решили, что мне исполняется двадцать один год. Поэтому, когда все запели «С днем рождения», произошла некоторая путаница в цифрах, которую умело замял Бахрин и о которой потом все забыли.

Этой ночью я плохо спала и все время видела себя то в семь, то в восемнадцать, то в пятьдесят лет, и эти образы сливались и перетекали один в другой, а потом я смотрелась в зеркало и не узнавала своего отражения, потому что видела только фигуру, у которой не было лица.

25

Во второй половине 1981 года мы с Бахрином все свободное время посвящали его дипломному проекту. Обычно я возвращалась домой чуть позже, чем он, мы торопливо обедали, недолго смотрели телевизор, а потом принимались за работу. Бахрин за рабочим столом мастерил макет задуманного им здания, а я, скрестив ноги, усаживалась на полу и на машинке, установленной на шатающуюся картонную коробку, перепечатывала тезисы, с трудом разбирая его абсолютно непонятный почерк. В тот период мы жили очень дружно. Бахрин много и с удовольствием рассказывал мне о своем проекте Государственной библиотеки для штата Виктория и о тех зданиях, которые он собирается построить, когда получит диплом архитектора. Он интересовался моим мнением о макете, который при помощи клея и острого как бритва ножа постепенно строил из белого строительного картона, фиксируя каждый этап строительства на фотопленку.

Макет казался мне прекрасным: там были портики, коридоры, полные естественного света, причудливо вырезанные оконные проемы и изящная линия крыши – здание получалось простым и внушительным, но при этом нисколько не похожим на мавзолей. Скоро я научилась помогать мужу в этом строительстве, и мне было доверено придерживать всякие детали конструкции, пока Бахрин клеил или вырезал в них дверные проемы.

Наш дом находился совсем близко от университета, и иногда в хорошую погоду мы с Бахрином для разминки делали несколько кругов по беговой дорожке университетского стадиона, а на обратном пути ели мороженое или заходили поужинать в наше любимое кафе. Я изо всех сил старалась ничем не сердить мужа, и наша жизнь текла вполне мирно.

В честь свадьбы принца Чарлза и леди Ди мы с Бахрином решили пригласить к нам нескольких друзей и устроить пикник как раз во время телевизионной трансляции церемонии. В Австралии этой свадьбы ждали с энтузиазмом и большим, хоть и не всегда доброжелательным, интересом. Предстоящее событие самым подробным образом освещалось телевидением, а австралийские газеты почти ежедневно посвящали ему целые развороты. Бары, в названиях которых присутствовало что-нибудь королевское, вроде «Принца Уэльского» или «Королевского герба», устраивали на своей территории свадебные вечеринки, и идея имела такой успех, что даже стоячие места раскупались заранее. Казалось, вся Австралия была заворожена этой сказкой про современную Золушку.

Пикник состоял в том, что мы, обнявшись, сидели на полу перед телевизором, пили шампанское и апельсиновый сок и ели тосты с копченой лососиной – все это под внимательным взглядом деда Бахрина, покойного короля Малайзии, который наблюдал за нами с фотографии, стоящей на камине. В тот вечер мы много шутили и смеялись, словно через телеэкран заразились оптимизмом тысяч британцев. Вместе с пятистами миллионами человек, следящих за трансляцией по всему миру, мы с волнением наблюдали за тем, как невеста несмело приближается к алтарю, и как по воле принца она превращается в Ее Королевское Высочество, и потом они оба – уже как муж и жена – вновь появляются на ступенях собора, и толпа приветствует их, а они верят, что будут жить долго и счастливо. Мне было интересно и немного странно со стороны смотреть на то, как еще одна девушка входит в королевскую семью, и я помню, что мысленно пожелала принцессе Диане удачи в трудном деле освоения протокола.