Как я была принцессой

Эндах пригласила меня во дворец, чтобы попрощаться. Мы с ней долго сидели рядышком на диване и играли с Аддином и Шахирой. Она попросила меня сфотографировать ее вместе с детьми, а потом прижала к себе и несколько раз поцеловала мою дочь. Потом она крепко взяла меня за руку и сказала, что хочет видеть меня счастливой и не хочет, чтобы я продолжала жить так, как живу сейчас. Она достала из кармана толстую пачку английской валюты и вложила ее мне в руку со словами: «Это для твоей бабушки на случай, если ей что-нибудь понадобится, и для тебя, и для детей. Истрать так, как сочтешь нужным». Я запротестовала, потому что сумма была огромной, и сказала, что на эти деньги куплю ей что-нибудь в Мельбурне и привезу сдачу. Но Эндах покачала головой, улыбнулась и еще раз сказала с нажимом: «Потрать эти деньги на себя и на детей, Ясмин. Потрать так, как считаешь нужным». Она поднялась, обняла меня, последний раз со слезами посмотрела мне в глаза, а потом повернулась и ушла из комнаты, ни разу не оглянувшись.

А Бахрин по-прежнему играл со мной в свои жестокие игры. Он часто на несколько часов забирал с собой Аддина, а мне предлагал попрощаться с сыном, потому что я больше никогда его не увижу. В последнюю ночь перед отъездом он ворвался в спальню, схватил мальчика, который спал в моей кровати, и перебросил его через плечо. Я умоляла мужа объяснить, что происходит, а он снова сказал, что, может, вернет, а может, и не вернет мне сына.

В этот раз Аддин пробыл с отцом почти двенадцать часов и вернулся ко мне только за час до отлета в Куала-Лумпур. Он вбежал в комнату, а я бросилась к нему и, плача от облегчения, прижала к себе. Все эти ужасные двенадцать часов я, выпрямившись, сидела в кресле и бессмысленно наблюдала сначала за закатом, а потом за восходом солнца.

Наконец раздался стук в дверь, означающий, что машина ждет у крыльца и пора ехать в аэропорт. Бахрин с непроницаемым лицом, подбоченясь, стоял в гостиной. На глазах у него и у слуг я попрощалась с несколькими членами семьи. Обстановка в комнате была невыносимо напряженной. Я не осмеливалась посмотреть мужу в лицо. Он протянул мне руку для поцелуя, а я, не поднимая глаз, присела в глубоком реверансе и дотронулась губами до его запястья. Потом с Аддином и Шахирой мы уселись в «мерседес» и в сопровождении полицейского эскорта отправились в аэропорт.

По дороге я вдруг обнаружила, что машина Бахрина едет следом за нами, и от страха у меня сжалось сердце. Мы уже попрощались с ним, значит, он ехал только за тем, чтобы в последний момент забрать у меня детей. Даже когда в аэропорту он отвел меня в сторону и прошептал: «Ты не нужна мне, подлая австралийская шлюха. Не спеши возвращаться, дай мне отдохнуть о тебя», я все еще не верила в то, что муж даст нам спокойно уехать. А потом, не сказав больше ни слова, он развернулся на каблуках и вышел из здания.

Мы поднялись на борт всего за несколько минут до окончания посадки. Шахиру я крепко прижимала к груди, а Аддина держала за руку. Пока самолет разворачивался и выруливал на взлетную полосу, у меня в голове была только одна мысль: если я останусь здесь, то задохнусь и умру; мне надо уехать, хотя бы для того, чтобы подумать.

В Куала-Лумпуре несколько часов в ожидании рейса я провела в отеле, испуганно вздрагивая каждый раз, когда кто-нибудь проходил по коридору или звонил телефон. Аддин, сидя на полу, играл со своими машинками и не замечал ничего вокруг. В отеле меня навестили еще несколько тетушек, включая и тетю Зейну. Все они тоже совали мне деньги и уговаривали подольше пожить в Мельбурне и дать себе время привыкнуть к новому семейному положению. Я почти не слушала их и думала только о том, что в любую минуту сюда может ворваться Бахрин и забрать детей. Когда из вестибюля мне в номер позвонил конюший султана Майор Шайфи, я едва не выскочила в окно, схватив в охапку Аддина и Шах. К счастью, он звонил только для того, чтобы предложить мне помощь и пожелать счастливого пути.

Когда мы садились в самолет, я еще не разрешала себе верить в то, что все закончилось благополучно. До самой последней секунды я боялась, что Бахрин каким-нибудь образом все-таки сумеет отправить меня в Австралию без детей. Когда самолет наконец покинул воздушное пространство Малайзии, я расплакалась и плакала так долго, что ко мне подошла стюардесса. В ответ на ее расспросы я сумела выговорить только: «У меня умер муж».

На самом деле умер не муж. Умерли все мечты и надежды, которые были у меня когда-то.

36

Этот приезд на родину совсем не походил на предыдущий. В тот раз нас встречали представители австралийского Министерства иностранных дел, разумеется, мы не проходили никакого таможенного досмотра, а у входа в аэропорт нас уже ждали автомобили. Сейчас все было по-другому. Вместе с другими пассажирами нам пришлось долго стоять в очереди к стойке паспортного контроля, что потребовало от меня ловкости жонглера: прижимая к груди Шахиру, я толкала перед собой коляску с уставшим и сонным Аддином и два наших чемодана.