Как я чёрта искушал

И вдруг мне почему-то расхотелось его бить. И так устал я. В конце концов, живым я остался, а какое дело сделали!

– Проехали. Знаешь, я Адамова видел.

– Знаю. Мы с отцом Львом всё знаем.

– Как?

– Я твоими глазами всё видел, а он – глазами отца Виталия. Да не грузись, потом расскажу. Круто вы их, конечно, уделали.

За чаем отец Лев сказал нам:

– На улице уже рассвет блещет, разъезжайтесь по домам. Сделано очень важное дело! Вам всем нужно хорошенько выспаться. Если что сказать вам надо будет, соберёмся снова.

Я не стал спрашивать, каким образом мы узнаем о том, что нужно собраться, но голову забивать не стал. Она у меня уже не очень функционировала. Жутко хотелось спать. Устал я как собака. Получалось, не в игрушки играли, вправду душу человека освобождать ходили.

Когда разъезжались, я спросил байкера:

– Отец Виталий! А где вы жаргону тюремному обучились?

– Приходилось бывать, сын мой, и в этих местах. Исповедовать ездил несчастных. Сам не знаю, как запомнил.

Опять это «о», опять «сын мой». Такой классный напарник был там – в астральной сфере, а тут снова попом стал. И не убедительно совсем ответил. Впрочем, его дело, не буду лезть. У каждого есть свои тайны, которые, возможно, так и должны оставаться тайнами.

Домой добрались без приключений. Старики ещё спали. Ни есть, ни пить уже не хотелось, на уме было только одно – сон.

* * *

Я дрых до обеда. Разбудила меня бабушка, пригласив к столу. Мне был вынесен строжайший выговор за то, что заставил стариков волноваться своим длительным отсутствием. Я выслушал всё молча, покорно склонив голову, и со всем согласился. Взамен своей безропотности выпросил обещание, что они не расскажут отцу о моём ночном отсутствии. На вопрос, где мы шлялись, ответил закономерно – годы молодые, сердечный пыл и всё в таком духе. Дед хмыкнул в ус, подбоченился, наверно, вспоминая свои молодые проделки, и вступился за меня перед бабушкой, мол, отстань ты от человека, не маленький уже, двадцать годков как-никак. Чёрт Борюня тоже меня выручил. Не знаю, спал ли он вообще, а только бабушка, желая пристыдить меня окончательно, начала ставить мне в пример моего товарища, который, гулял не гулял, а по хозяйству управиться помог. Вот тут уж Борьке спасибо, искусителю своему удружил.

Рваный плащ я незаметно спрятал, чтобы не вызвать лишних расспросов, пришлось пока надеть ветровку.

После обеда меня призвали «к барьеру» искупать вину, влепив в наказание чистку периметра дома от снега. На улице становилось всё теплее, скоро начнётся капель, вот дед и решил моими руками убрать от дома снежок, чтоб вода под фундамент не текла. Борис, конечно, помогал, но и я тоже не филонил. Нет, не из благородства (я – искуситель, мне нельзя!), просто то и дело во двор выскакивали старики, желая убедиться, что я действительно работаю. Никакого сострадания к бедному внуку, который раз в пятилетку решил навестить дорогих бабушку с дедушкой! Так что пришлось лопатой поработать.

День вновь не обещал ничего хорошего, поскольку, как только я встал, начались неприятности самого невнятного и бессмысленного характера, это не считая прочитанных моралей и снежной уборки. «Рогатого» это тоже стороной не обошло, хоть не так обидно. Когда я резал к обеду хлеб – поранил палец, когда этот хлеб ел – поперхнулся, еле откашлялся, обувался – шнурок порвал, полез в погреб за консервацией – лбом о дверной косяк стукнулся, набирал для скотины соломы – соринка в глаз попала, полчаса потом перед зеркалом стоял, выуживал. И вроде бы пустяки – ничего серьёзного, но приятного мало, согласитесь? Поэтому когда с крыши на меня упал приличный ком снега, пришлёпнув моё тело к земле, я вопросительно посмотрел на чёрта. Что за дела?! Мой праведник только вздохнул и сказал, что сам не избежал неприятностей. Говорит, когда от коровы навоз вывозил, она его в зад боднула, собаке блюдце с едой ставил – за ногу цапнула, вдобавок палец дверью прищемил и язык прикусил.

– Это они всё потешаются, прислужники Вельзевула, – решил нечистый. – Отец Лев говорил, что так будет. Будь начеку, Кирилл.

– Легко сказать, – поднялся на ноги я, отряхиваясь от снега. – Скорей бы наш беглый каторжник до жены батюшкиной добрался, а то и помереть недолго.

Когда снежная работа была выполнена, меня отправили в магазин за продуктами. По дороге нас чуть не сбила машина. В занос пошла, еле отскочили. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я придумал Борьке искушение – незаметно сделал подножку, а он прямо носом в снег. Гы-гы!

– Инволюционируете, господин искуситель. Не оригинально и ни капли не смешно, – смахнув снег, гордо вскинул голову Борис.

– Сам знаю, что не смешно, – даже как-то зло осадил его я. – А ты по сторонам не зевай, корифей высоких нравов!