Как я играю!

Тролль пожал плечами, и Мэвер, поудобнее устроив на вытянутых руках приличных размеров и далеко не легкую ледышку, ступил на мосток и осторожно тронулся в путь. До противоположного края было близко, примерно шесть обычных шагов. Гном оступился на пятом. Оступился и стал падать лицом вперед. Закричала Буська, припав на колено, протянул вперед руки Тубуз, загрыкал Арккач, покрепче вцепившийся в веревку, а гном продолжал падение.

Понимая, что удержаться на узком мостке не удастся, Мэвер, все-таки не собираясь ронять свою неудобную ношу, с силой толкнул ее вперед. Замороженный в лед гоблин благополучно преодолел оставшееся расстояние и, подхваченный Тубузом, повалил того навзничь. А Мэвер, увлекая за собой соскочивший мосток, полетел в пропасть, молясь гномьим богам, чтобы веревка и тролль выдержали предстоящий рывок.

И веревка (не напрасно Мэвер по несколько раз проверил каждый ее узелок) и тролль выдержали. Но затем Арккач поступил абсолютно непредсказуемо. Вместо того чтобы аккуратно поднять гнома наверх, он принялся его раскачивать, а когда амплитуда, по его мнению, оказалась достаточной, просто рывком забросил Мэвера на другую сторону плотины. Перелетев через раскрывших рты Тубуза и Буську, гном кубарем катился по полу еще несколько метров, наматывая на себя отпущенную веревку, до тех пор, пока окончательно не остановился. Сам же Арккач, удовлетворенно грыкнув, немного попятился, а затем, совершив короткий разбег, легко перепрыгнул смертельно опасную пропасть.

* * *

Жаркое пламя разгоревшегося костра растапливало лед, который, превращаясь в воду, ручейками стекающую на землю, быстро истончался. Оказавшись на правом берегу реки, четверка спиннингистов решила сделать привал на ночь. День выдался тяжелым, сил – и физических, и моральных – израсходовали немало, кроме того, прежде чем пуститься в дальнейший путь, следовало разобраться с ледышкой и тем, кто в ней заморожен.

Костер развели недалеко от плотины на обочине дороги, круто поднимавшейся в горы. С дровами проблемы не возникло – на берегу хватало старых сучьев и веток. Буська сразу занялась разделкой рыбы: чистить ее не стала, просто выпотрошила, промыла водой (которую Тубуз набрал все в те же нагрудные чаши, опустив их на веревке с моста в бурлящую воду), посолила и приправила специями, затем разрезала на крупные куски и насадила их на длинные обструганные палочки, чтобы можно было спокойно поджаривать лакомство над огнем.

– Грр! Люблю рыбу! – поведя ноздрями, сказал Арккач. – Молодец Тубуз, крупную поймать!

– Молодец-то молодец, только ты, первокурсник, забываешь, на чей спиннинг он ее поймал! – ревниво проворчал Мэвер.

– В таком случае вспомните, на чей воблер позарилась такая знатная форелька, – сказала Буська. – Кстати, который ты, братец, почему-то убрал в свой кошель…

– Зачем тебе сейчас воблер? – возмутился Мэвер. – Пусть временно хранится у того, у кого спиннинг.

– Так отдай мне на время спиннинг, – не унималась Буська. – Зачем тебе его вместе с топором таскать?

– Лучше мне отдай, – подал голос Тубуз, – я завтра с утра еще поймаю.

– Эй, мелкота первокурсная! А я что, по-вашему, сам рыбу ловить не умею?!

– Не знаю, – пожал плечами Тубуз. – На Ловашне во время соревнований я вот поймал, а ты – нет…

– У меня сорвалась здоровенная рыбина! – взревел гном.

– Вот я и говорю, – улыбнулся Тубуз.

Неизвестно, чем бы закончился начавший разгораться спор, если бы со стороны подтаявшей ледяной глыбы не раздались громкое «Апчхи!», а затем – длинный приступ надсадного кашля, во время которого истончившаяся ледышка лопнула на несколько частей. Под ее осколками сразу началась какая-то возня. Раньше других там очутился Арккач и, подхватив под мышки, поднял на уровень своей груди продолжавшего кашлять и плеваться скрюченного старичка-гоблина. Все рассматривали его, не веря своим глазам. Одно дело – предполагать, что кто-то может выжить после нахождения в куске льда неопределенно какое время, и совсем другое – увидеть выжившего воочию.

– Поставь меня! – вдруг совершенно отчетливо произнес старичок на общем среднешиманском языке.

От неожиданности Арккач разжал руки, размороженный плюхнулся на землю и вновь зашелся надсадным кашлем.

– Подтащи его поближе к костру, – сказал Мэвер троллю, что тот и сделал. – Пусть согреется.

У них самих одежда до сих пор не высохла, а у гоблина и вовсе – хоть выжимай. Сколько размороженному лет, определить было сложно, правда, в начинающих сгущаться сумерках кожа гоблина казалась не зеленой, а какой-то пепельно-серой, что могло означать очень глубокую старость. Хотя тембр его голоса говорил обратное.

– Вы – гномы! – сообщил вдруг гоблин, поочередно ткнув пальцем в Мэвера и Буську. – Ты – тролль. А ты – кто? – обратился он к Тубузу.

– Лекпин я, – с ноткой обиды ответил тот

– Черный колдун?

– С чего это ты взял? – удивился Тубуз.

– Цепочка. – На этот раз гоблин ткнул пальцем в цепочку, которую лекпин машинально перебирал в пальцах. – Проводник черной магии…

– Это я цепочку нашла, – пришла на помощь Буська, – ее Цопфа обронил, другой лекпин…