Как я изучаю языки. Заметки полиглота

Во-вторых, легко можно в язык войти, так же легко и устать. С явлением этим много раз сталкивались и я, и мои многочисленные коллеги-переводчики, работающие с иностранными делегациями. Во время прибытия делегации перевод шел легко, быстро, ровно, как и свободная беседа с членами делегации; но вскоре беглость начинает пропадать, а к моменту прощания самому переводчику уже ничего не идет в голову, кроме «счастливого пути». Хочу сказать, что по отношению к психологическому напряжению своя речь и перевод – вещи разные. Часто бывает, что «опустошение» иноязычной части нашего сознания сопровождается наращиванием скорости, гибкости и лексического богатства перевода чужих слов. Объяснений этому факту я слышала очень много, и трудно сказать, какое из них верное. Может быть, это происходит потому, что в момент прибытия гости говорят еще немного принужденно, а следовательно, ясно, медленно, просто. Позднее они привыкают к тому, что в Венгрии их понимают хорошо, и начинают говорить так, как они привыкли в родной языковой среде. Эта постепенность изменения стиля дает возможность переводчику, с одной стороны, «разогреться», «размяться», с другой стороны, вступает в действие фактор отвыкания от нормального состояния принадлежности самому себе, от наполненности совершенно иной лексикой и понятиями, чем те, которые надо переводить, в то время как гость уже совершенно освоился и на родном языке начинает одинаково свободно говорить и на «личные», и на специальные темы, связанные с его пребыванием, приездом.

И в-третьих, простое утверждение «с течением времени непрактикуемый язык забывается» мы не можем принять еще и потому, что на большом протяжении линия, изображающая развитие языкового знания (как, впрочем, и развитие самого человека) имеет вид параболы. Этот геометрический образ следует понимать так: по мере старения (развития) на передний план выступают старые воспоминания, усвоенные в молодости навыки и, как правило, в ущерб изученному в более позднем возрасте. Известное явление: дедушка помнит обо всех деталях сражения при Добердо, которое было более пятидесяти лет назад, но забыл, что рассказывал об этом всего полчаса назад…

Еще одно доказательство этого факта по отношению к языку я слышала от одного замечательного венгерского скульптора.

Фюлеп Ласло, художник, в молодом возрасте уехал в Англию, где стал модным портретистом, работавшим по заказам крупной английской буржуазии, и до конца жизни, до 1937 года, в Венгрию уже не возвращался. Женился он на родовитой англичанке и общества своих соотечественников уже больше не искал. Ни его жена, ни трое сыновей венгерского, естественно, не знали. Если он и приглашал приезжающих в Лондон своих коллег соотечественников, то всегда извинялся: он будет говорить по-английски, ибо родной язык забыл совершенно.

«Однажды ночью, – продолжал скульптор, – меня разбудил священник и попросил немедленно ехать в дом художника: его супруга, миссис Ласло, говорит, что мужу внезапно стало плохо и он постоянно говорит на каком-то неизвестном языке, на обращение к нему по-английски не отзывается. Я поехал, но было уже поздно – Фюлеп Ласло не мог уже говорить ни по-английски, ни на родном языке, который он чудесным образом вспомнил лишь на смертном одре».

О способностях к языкам

Вплоть до тех пор, пока новый Кальман Кёньвеш[17]со всей силой своего авторитета не заявит, что никаких талантов и способностей к языку не существует, мы будем вновь и вновь слышать замечания вроде:

– Ему легко, языки к нему так и липнут!

Ни к кому ничто само по себе не прилипает, разве что цепкие колючки. Успех в изучении языка определяется простым уравнением:

затраченное время + интерес = результат.

Может быть, вы думаете, что способность к языку и интерес – это одно и то же? Если вы так считаете, то проверьте себя на наличие подлинного интереса, который, как известно, всегда порождает стремление добиться своего во что бы то ни стало. Лично я считаю, что это две разные вещи. Если бы успех в учебе был вопросом наличия особых способностей, то один и тот же учащийся с одинаковой трудностью (или одинаковой легкостью) овладевал бы самыми разными языками. А ведь кто не слышал (или не делал сам) заявлений вроде: «Насколько легко шел у меня английский, настолько же трудно дается сейчас французский»; «Не чувствую я, не понимаю славянских языков»; «Подумаешь, он знает немецкий! Я тоже знаю немецкий и испанский, а вот арабский не поддается никак, трижды начинал» и т. п.

Как же совместить это со способностями, которые, как известно, дискриминации материала не признают?