Как я лишился своего новенького Бьюика

Готов поспорить, что вы знаете таких людей, которым совсем ничего в этом мире не нравится. В детстве они надувают сопли и мило капризничают, а с возрастом становятся форменными ворчунами, которые думают, что имеют право хамить всем вокруг. Где бы они ни были, они заявляют, что в другом месте лучше, и какая бы женщина им не улыбнулась, им кажется что лучше та, что немного поодаль. Что бы они ни смотрели и ни читали – все это плохо, ужас и кошмар. Именно таким человеком был Рут Келли, который только что появился в дверях ресторана с газетой в руках и уже шел к столику, за которым я безмятежно завтракал.

Поразительно, но это утро он начал не с разгрома очередного неудавшегося писателя и лекции о новом американском слоге, а о какой-то статье из газеты, которая, по-видимому, тронула самые потаенные струны его души.

– Нет, Марк, ну вы видели? Вы читали свежий номер? Не знаю, откуда он взялся у моего порога, да и важно ли это, но вы видели? Эта… Этот возмутительный законопроект о запрете на мочеиспускание в собственном доме.

Я поперхнулся и, закрывая одной рукой набитый хлебом рот, выхватил газету из рук Издателя. На измятой бумаге красовался заголовок “Правительство может запретить горожанам мочиться в квартирные туалеты, чтобы сохранить микрофлору океана”.

– Что вы скажете? Вы один из немногих, чье мнение меня интересует! Думаете ли вы, что они действительно способны на такое? А как вообще это работает? Как это спасет микрофлору?

– Успокойтесь, Рут, – сказал я и убрал газету к себе в карман, – это наверняка журналистская утка. Знаете, они иногда пишут такие статьи, чтобы о газете побольше трещали на улице. Не обращайте на это внимания!

– Вы думаете? А то… Знаете, это выбило меня из колеи. Это вторжение в частную жизнь! Я недавно читал одну книгу… вернее, отверг одну книгу, так вот там как раз было об этом. Знаете, я уж было подумал, что совершил ошибку, что отверг такой своевременный труд… И даже, знаете, подумал. Нет. Допустил! Что даже и слог той нескладной книги был вполне себе неплох… Но это! Нет! Это конечно же полный ужас… Не пришел к нам еще тот писатель, на работе которого я готов поставить печать одобрения… Вы знаете. Вы – друг! Вы спасли меня, спасли мой талант! Ведь знаете, этот журналист, этот… как вы сказали? Этот уточник! Он чуть не пробил брешь в моей стене из бдительности и любви к слову. Попадись он мне! Наверняка написал такое от злобы, от злобы, что не может быть настоящим писателем. Вы! Вы, мой друг, – Издатель вскочил с места и положил свои трясущиеся от возбуждения руки на мои плечи, – вы спасли меня! Ох!

Этим утром я обратился к Богу дважды. Первый раз – когда руки издателя покинули мои плечи и вцепились в кисти, пожимая их в порыве уважения. Второй раз – когда он решил, что я должен познакомиться с его рассказом и забыть о новости этого “уточника”, которая, по его мнению, испачкала мой мозг.

Издатель приказал мне оставаться в кресле и покинул ресторан. И чтобы мои худшие домыслы не стали реальностью, я немедленно покинул заведение вслед за ним и отправился в “Бродячую собаку”.

4

В подвальчике на перекрестке Ван-Клиф стрит и Уэстсайд-авеню я встретился с Шелли Вйэдом. За месяцы нашего знакомства он проявил себя как неплохой парень, с которым время от времени можно перекинуться парой фраз и убить несколько минут за курением трубки.

– Слушай, Шелли, – произнес я, облизываясь от пенных усов над верхней губой, – а что нам с тобой будет за порчу газет?

– Друг… твой случай, конечно, уникальный, но отнюдь не из ряда вон. Пока вы бегаете по своим делам, мы выкидываем по сотне газет в день: где-то буквы перепутаны местами, а где-то – на дай бог – имя мэра написано со строчной буквы.

– То есть каждый день из типографии выбрасывают несколько десятков испорченных газет?

– Марк, ты ведь не первый день в журналистике! Никогда не бывал в типографии?

– Там, где я работал, не было своих типографий.

– Не каждый день, – возразил он и жестами заказал нам еще по кружке пива, – не каждый, но бывает.

– Слушай, а могу я тогда попросить тебя об одной услуге? – Шелли утвердительно кивнул, – мне нужно, чтобы ты выпустил одну бракованную газету.

– Зачем? – спросил он с неподдельным интересом.

– Скажем так, я провожу небольшой журналистский эксперимент и хочу, чтобы одна статья из газеты была… была поддельной, ты меня понял?

– А что за эксперимент? – спросил он, придвинувшись так, словно я должен выведать эту тайну прямо ему на ухо.

– Возможно, ты прочтешь об этом в одной из следующих газет.

5

Вернувшись в квартиру около девяти часов вечера, я увидел на пороге кипу бумаг. На верхнем листке было что-то написано. Я наклонился и увидел следующий набор букв: “Интеллигент на краю”. Не сложно было догадаться, что Издатель решил скрасить мой вечер своим рассказом. Я поднял стопку пожелтевших бумаг с пола и бросил на стол.

***