Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

«Совсем с ума сошел», — скажет мне любой занудный скептик и выразительно покрутит пальцем у виска. Фантастика? Да. Она самая.

Но… многое в свое время было фантастикой.

Помнится, на одном из первых заседаний Совета безопасности я сказал, что СССР развалила гонка вооружений. Кто только надо мной после этого не подхихикивал. А потом, когда разобрались, то увидели, что это «медицинский факт»: в эпоху позднего Брежнева 88 копеек с каждого рубля уходило на производство оружия. И экономика, естественно, не выдержала. Собственно, потому я и говорил коллегам: нам нужен нестандартный ход. Если новая Россия попытается обеспечивать обороноспособность страны, изо всех сил стараясь догнать США или Китай в производстве военной техники, то мы прямой дорогой и быстрыми темпами пойдем к развалу того, что у нас осталось от СССР. «Поэтому, — сказал я, — давайте испробуем асимметричное решение». И положил на стол перед членами Совета безопасности дискету.

Борис Николаевич глянул так вопросительно на нее и говорит: «Что это у вас?»

«Компьютерный вирус», — отвечаю.

И продолжил, что стране не надо производить ракеты, танки и самолеты, а надо производить компьютерные вирусы, потому что инфраструктура передовых стран, наших потенциальных врагов, сильно завязана на системы компьютерного управления. И на стол переговоров в следующий раз нужно положить не фотографии, запечатлевшие пуски баллистических ракет, а дискету с компьютерным вирусом. И при этом деликатно так заметить: «Если будете на нас давить, то у вас сразу все отключится, встанет, прекратит работать, и начнется самый настоящий хаос». И если кто-то скажет, что это негуманно, то могу заметить, что ядерное оружие, например, тоже абсолютно негуманно и куда более разрушительно, чем компьютерный вирус. На вопрос Ельцина о том, сколько это стоит, я ответил: «Двести миллионов рублей». Именно такую цифру назвали мне тогда специалисты.

Тогда это предложение показалось фантастикой. А сегодня тайные и явные компьютерные войны давно стали рутиной. А уж про то, как какие-нибудь террористы шантажируют весь мир своими вирусами, даже наснимали кучу голливудских блокбастеров.

Так же и с гравитационным двигателем. Сейчас это может казаться чистой фантастикой и даже завиральной идеей, но с точки зрения физики и математики проблема имеет решение. Она нуждается только в технологическом воплощении.

Сложно? Конечно. Но возможно. И даже сама попытка создать гравитационный транспорт как способ решения наших дорожных проблем докажет всему миру, что мы не дураки, а проблема дорог у нас решена.

И еще пару слов на эту завиральную тему. Мне тут довелось открывать в 2019 году новый кампус совместного российско-китайского университета в Шэньчжэне. И я должен был первокурсникам не только рассказать о том, какой университет у нас замечательный, куда и кем они пойдут работать после обучения и насколько будут востребованы, но и поставить перед ребятами какую-то яркую, пока несбыточную, но интересную задачу. Думал я, думал, и придумал: надо решить проблему телепортации. Между Москвой и Шэньчжэнем восемь с лишним тысяч километров. Ужасно много! Так давайте объединим усилия наших факультетов — математики, физики, химии, новых материалов — и обеспечим каждому студенту возможность мгновенно перенестись из Шэньчжэня в московскую лабораторию, а профессору из Москвы столь же мгновенно оказаться в Китае и, прочтя лекцию, убыть восвояси. «Сейчас над нами будут смеяться и говорить, что нам надо обращаться к психиатрам, — подытожил я, — но поверьте, даже не решение, а попытка решения задачи иногда бывает интереснее и важнее, чем результат. Когда вы станете взрослыми, то поймете, что, когда цель достигнута, она перестает быть интересной, а вот дорога к результату — это и есть смысл жизни». Думаю, что речь должна идти не о физическом перемещении человека, а о перемещении сознания в «запасное» тело в Москве или в Шэньчжэне.

В общем, не удивляйтесь, если на вопрос: «Так над чем вы сейчас работаете? Над новой Конституцией?» — я однажды отвечу, что занимаюсь проблемой телепортации и разрабатываю гравитационный двигатель.

Меню званого обеда — это страшная сила

Началась история с того, что мне неожиданно пришло известие: я стал лауреатом премии «Десять российских и десять китайских выдающихся деятелей гуманитарного сотрудничества» за 2018 год. Оказывается, уже много лет подряд эксперты двух стран выбирают для награждения самых разных людей, которые, по их мнению, оказали наибольшее влияние на углубление российско-китайского сотрудничества.

Русские выбирают китайцев, соответственно китайцы — русских. Меня китайские эксперты выбрали в десятку лауреатов тайным голосованием из 50 тысяч номинантов. Что само по себе очень приятно. А для меня это признание было особенно важным, поскольку я очень давно занимался «народной дипломатией» с КНР, а с 2012 года вел проект первого совместного Университета «МГУ-ППИ в Шэньчжэне».