Читаем Как я преподавал в Америке полностью

Вот здесь они, люди, все такое сделали: накормили и построили, — а дальше что? У нас будто совсем запретно стало таким вопросом задаваться. Но ведь советчина-то ставила целью как раз материальное: накормить и одеть — и что сделалось? Нищета и голод. А вот если поставить целью высшее — тогда косвенно, само собой, как то, что «приложится», и надобное благосостояние получится… О,Господи!

А так-то живу тут удобно: двухкомнатная квартира… — я писал и послал письмо по почте, но это, надеюсь, дойдет раньше. Расписание мне сделала Присцилла очень удобное: вторник и четверг, с 10.30 до 11.50 группа на английском — курс «Национальные образы мира», потом — час передохнуть и поесть, а с 1.10 до 2.30 курс-семинар по-русски: «Русский образ мира».

Вот сегодня четверг: отчитал — и четыре с половиной дня свободны. Можно бы и куда съездить, если б пригласили. Надо написать кому, объявиться. А впрочем — и неохота. Тут библиотека прекраснейшая, лужайки, потихоньку почитывай, что хочешь.

Ем утром корнфлекс с молоком и кофе; в ланч — яйцо или сосиску с кукурузой и салатом; на ужин — подобное. Ем смиренно. Яблоками добираю даровыми. Юз два раза возил на распродажи — купил всем джинсы и свитера по пятерке и рубашки… Фотоаппарат Лариске куплю с Сукоником: он разбирается.

Ой, еще долго как! Хотя месяц уж пролетел — не так заметно. Как вы там выкарабкиваетесь? Хотя Настя — «поблизости». (В тот месяц в Мексику ездила. — 11.7.94.) Разбросалась держава нашей семейки — когда соберемся?

А вообще тут дом целый дают приезжим профессорам. Если бы не были так связаны своими изданиями — могли бы со всей семейкой разъезжать по миру и лекции читать, наниматься в университеты!

Гром загремел — дождина пошел. А была такая теплынь: в шортах и босиком ходил. Пошел босиком в магазин (это позавчера), купил вдобавок к прочему хлеба, молока, лук, салат, майонез, чай, наклал в коляску (со вкусом сейчас озорное слово «наклал» вставил. — 11.7.94) — и вдруг меня осаживает служитель: босиком нельзя — закон штата!.. Но прошел кассу (на 10 долларов) — не заметили.

Потом мне объяснили: если посетитель напоролся на стекло — магазину платить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное