«Как я провела рождественские каникулы» Салли Спэрроу

– Ну, у нас всегда были рождественские вечеринки, когда твой дядя был ещё жив.

– Но он жив, живёт в Стоке с Невилль.

– Ты могла бы проверить в сарае…

– Зачем ему быть в сарае, тётушка, он вполне счастлив с…

– Фотографии, – она посмотрела на меня со всей серьёзностью. – Если у нас устраивалась вечеринка, мы всегда фотографировались. Я всегда их храню, я поищу.

– Спасибо, тётушка!

– И всё же, что это значит? Откуда такой интерес?

Я почти рассказала ей, но знала, что она рассмеётся. Потому что, действительно, если так подумать, есть только одно объяснение. Совпадение. Должно быть, в семье была другая Салли, о которой я никогда не слышала, и кто бы ни написал на стене двадцать лет назад, он не имел в виду меня. Я желала знать, как она выглядела. Желала знать, где она теперь, и были ли у неё кудрявые волосы. А больше всего желала знать, почему её как страшную тайну скрывали все эти годы. Возможно, её убили по Ужасным Причинам!

Когда я уже собралась идти спать, я серьезно посмотрела на тётю – точно так же, как смотрю, когда предупреждаю взрослых не врать мне – и спросила:

– Была другая Салли Спэрроу, не так ли, тётушка? Я не первая, да? На мгновение тётя посмотрела на меня действительно странно. Я почти предположила, что она отшатнётся к камину, побледнеет, схватится за грудь и спросит дрожащим голосом, как я раскрыла семейную тайну, и заплачет навзрыд. Но нет, она просто рассмеялась и сказала:

– Нет, конечно же, нет! Одной Салли Спэрроу достаточно. А теперь иди в постель!

Я лежала в кровати, но не могла уснуть! Другая Салли Спэрроу должна была быть, просто обязана! Иначе, кто-то из двадцатилетнего прошлого попытался связаться со мной под обоями, а это просто глупости!

Когда тётя зашла поцеловать меня на ночь (я всегда притворяюсь, что заснула, но не сплю), я услышала, как она положила что-то на столик возле кровати. Как только закрылась дверь её спальни, я спрыгнула и включила свет! Может быть, это оно! Может, это её тёмное признание – правда о другой Салли Спэрроу и её Ужасной Судьбе. То, что положили на столик, было коробкой. Я дышала с трудом! Интересно, насколько большой должна была быть коробка, чтоб содержать человеческие останки! Я проницательно (а также храбро) сощурила глаза и посмотрела на этикетку крышки (хотя и думала, что помечать останки убитого человека – немного глупая оплошность).

Этикета гласила: «Фотографии 1985».

Рождественские были на самом дне, и прошло время, пока я их нашла. Они были самыми обыкновенными, большинство выпивших и улыбающихся людей носило бумажные шляпы. Там была моя пухлая тётя, всё ещё с дядей Хью, и мама с папой, кажущиеся слишком блестящими и размытыми. А затем я увидела! Брови снова поднялись от недоумения, в этот раз немного выше. Потому что в центре одной из фотографий оказался человек в кожаной куртке, с большими ушами. Стоя среди танцующих и улыбающихся взрослых, он смотрел прямо в камеру и держал кусок бумаги как указатель, на котором было написано: «Помоги мне, Салли Спэрроу!»

Я выдохнула с ещё большим изумлением. Очевидно, была другая Салли Спэрроу, которая и сделала фотографию. И, возможно, она была глуховатой, и с ней нужно было говорить по бумажкам, потому что слуховые аппараты ещё не изобрели.

А затем я посмотрела на другую фотографию. Тогда-то всё и изменилось. Внезапно, как будто в ушах прозвенел школьный звонок, я почувствовала биение сердца в груди настолько, что, возможно, было заметно, как прыгали пуговицы на пижаме.

Снова этот мужчина, на заднем плане, сжимающий другой кусок бумаги с надписью: «Посмотри под обои ещё раз».

Когда я снова подошла к стене, моя рука тряслась так же, как когда пытаешься сделать домашнюю работу в школьном автобусе. Следующая часть записей был длиннее, и вот, что она гласила:

«Это не сон, кстати, не следует делать домашнюю работу в школьном автобусе. Я докажу, что это реально. Загадай число, любое, а затем оденься, найди фонарь и посмотри, что вырезано на коре самого дальнего дерева в саду».

Когда люди загадывают число, они всегда думают о десяти, семи или каком-нибудь другом. Никогда не думают о действительно крупном случайном числе. Но я сделала так, подумала о случайном. Затем разделила его пополам. Потом прибавила свой возраст. После – отняла возраст Тима. Затем прибавила 4, просто потому что предчувствовала. И через несколько минут я стояла в лесу, дрожала и смотрела на самое дальнее дерево.

И там было оно, вырезанное так, словно было здесь всегда. Никто никогда не думает о числе 73. Кроме меня. И человека, вырезавшего его двадцать лет назад на самом дальнем дереве в саду моей тёти.

Я просидела на кровати целую вечность, дрожа и думая, что делать дальше. Было действительно странно. Я оторвала следующую полоску обоев. На этот раз, просто: «Верхняя полка в зале, в самом конце».

 ***