Как я проворовался

Так получилось, что именно на этой работе, с самого начала, я не искал признаний, карьеры или ещё чего. Никакой романтики и надежд. Само трудоустройство для меня подразумевало временное решение вопроса по деньгам. Цель была только заработать, и всё. С понижением статуса, кстати (прораб – это откат на несколько позиций в моей карьере).

Здесь следует сделать отступление в другую сторону, чтоб у читателя не возникло мнения, что автор просто подлец и негодяй, хоть это и так.

Было и хорошее…

К примеру, весь сезон – 7 месяцев – мне приходилось пахать без выходных и проходных. Из-за дичайшего кадрового дефицита, отработав день (15 тыс.шагов, между прочим), то и дело заступал в ночную смену, с последующим выходом опять в день. Сам рассыпал машины, сам устанавливал копирные струны, сам смотрел в нивелир и придумывал отметки. На своей машине развозил инструмент и рабочих. Один в поле…

Может из-за этого ещё и закрывали глаза на «недуг». Нравилось, как я из кожи лез.

Честно, признаюсь, что с бОльшей отдачей, чем этим летом, я никогда не трудился. На пределе!

Как вспомню, так вздрогну. Грохот техники, пыль, грязь, жара или дождь, непрерывные звонки и вопросы. Головоломки за головоломками. Уговорить поработать одного Сашку грейдериста чего стоило (не один мастер уволился из-за него), а заставить слаженно работать весь этот «кукольны театр» – дело по истине непростое.

По 2 дня домой не приезжал. Сильно исхудал и сморщился от солнца и ветров как курага. В нервах разбил 2 телефона, а свой маленький Матизёнок так укатал по стройке, что его порой даже высокомерные армяне жалели.

Ты на нём как баба-Яга в ступе, посмеивались они.

38 тыс.км – 2 комплекта резины.

Те, кто знали меня ранее, ещё по благополучным офисным временам, удивлялись моим изменениям. Речь даже стала грубее. Отец родной сказал, что я больше похож на паровозного кочегара, чем на прораба. Не за горами было «выгорание».

Так что мои прозорливые действия были направлены не для кричащего богатства, а больше для компенсации потерь. Здесь не было неодолимого влечения резко разжиться.

Да и насколько я разжился? Вместо одной зарплаты, поимел 1,5? А работал минимум на 3х ставках. Так что для меня ещё не до конца известно кто кого поимел.

К тому же мой «чёрный бизнес» тянул за собой и так называемый «белый». Та куча чернозёма, что я продавал всё лето через официальную кассу принесла больше миллиона рублей организации. А без меня лежать бы ей, пока не сопреет.

Вот почему в сезон меня хвалили. Директор называл меня «настоящим хозяйственником» и просто молодцом. Идеи поддерживались, дело шло и даже летело.

Может быть поэтому я много раз отклонял предложения сменить работу. Хоть условия иногда предлагались куда выгоднее.

Не ушёл! Не ушёл, и при том сам не знаю почему. До сих пор не могу себе дать точного ответа:

– … от кормушки не мог оторваться?

– … внутренний страх перемен?

– … может производственная совесть не давала разрешения бросить объект? Объект, который стал за этот небольшой отрезок времени «своим в доску».

– … или всё же фальшивая поддержка с хвалебными речами затмили разум?

Последнее – самое стрёмное. Следовательно, я как был, так и остался доверчивым балбесом. Получается, пока я в полях играл в стройку, там – наверху играли в меня – в прораба? Ох не спроста они там меня не пресекали, ох неспроста. Кошки-мышки это были.

***

В заключение ставлю для себя главный вопрос: при следующем удобном случае заинтересуюсь ли я «тёмными схемами»? Осмелюсь ли на очередное «мутное дело»? Повтор ситуации возможен?

Нет ответа.