Как я разлюбил дизайн

Такое вот wishful thinking[5]. В общем-то, мелочь, если подумать о сегодняшних компьютерных визуализациях, где все утопает в зелени, люди подобны кинозвездам и африканское солнце отражается в стеклянных фасадах.

«Лего» Гутенберга

Андреа и Стефани из набора «Пляжный домик»

Я не поступил в академию, поэтому слушал всех художников, которые были готовы мне что-нибудь рассказать. Знакомый типограф и книжный дизайнер отправил меня в типографию, в которой еще практиковался ручной набор с помощью металлических литер. Сам-то он уже редко там бывал – мир вступил в эпоху desktop publishing, настольной издательской системы, – однако при виде наборных касс впадал в эйфорию.

– Знаешь, что самое лучшее в типографии? – спрашивал он. – Что все ко всему подходит. Можно взять любую литеру и вставить в любое место. С этого началась стандартизация. Раньше был только хаос. Пока не пришел Гутенберг и не придумал подвижные литеры. Понимаешь? Именно благодаря ему лампочки подходят к патронам, крышки к банкам, шины к колесам. Именно печатники стали упорядочивать мир.

Эти слова претендовали на непогрешимость. Упорядочивание хаоса – прерогатива Бога и Европейской комиссии, и все же речь, произнесенная среди ящиков с литерами, отпечаталась в моей памяти. Я поверил, что в этом-то и состоит задача дизайнеров – в наведении порядка.

* * *

«Проект – он как „Лего“». На презентации нового лейаута или логотипа, как только появлялись модули, сетки, постоянные элементы, я не упускал возможности ввернуть свою любимую фразу. В ключевой момент я объяснял клиенту: «Проект – он как „Лего“».

Довольно быстро я обнаружил, что мои собеседники не любят порядок. Никого не интересует упорядочивание мира и рассказы о формальной дисциплине. Зато все обожают конструкторы. «Лего» оказалось идеальной метафорой ненавязчивой гармонии.

* * *

Мой отец тоже любил конструктор «Лего». Особенно его базовые элементы: прямоугольные «восьмерки» с двумя рядами выступов, квадратные «четверки». Желтые и красные, черные и белые кирпичики. Ему также нравились тонкие рейки и платформы, из которых делались перекрытия. Зеленые газоны. Он не возражал против окошек в красных рамах, зато спокойно мог обойтись без колючих зеленых деревьев (шаро- и конусообразных).

– В «Лего», – говорил он, – все ко всему подходит.

В Народной Польше производили сотни копий этого конструктора. В магазинах встречался грязно-серый продукт социалистической промышленности, но отечественные кирпичики то болтались, то их было не разъединить. Сцеплялись мертвой хваткой или тут же рассыпались на части.

Зато настоящее «Лего» олицетворяло мечту о мире продуманном, рациональном, построенном из идентичных модулей.

В этом фантастическом мире был и свой житель. А на самом деле – два: среднестатистический Адам и такая же среднестатистическая Ева. Мужчину можно было узнать по кепке. Для женщин предусмотрели парички с торчащими пластмассовыми косичками.

Безликие, не обремененные никакими чувствами, вытянувшиеся по стойке смирно – они не делали ничего особенного. Попросту были. Пластиковое воплощение человеческих фигурок с рисунков отца.

* * *

В тридцатые годы Герд Арнц (37) придумал систему пиктограмм для оформления статистических данных. Арнц был социалистом, гражданином красной Вены, позднее – политэмигрантом в Голландии. В начале тридцатых он какое-то время проработал в Москве, способствовав популяризации методов визуальной статистики в нашей части Европы.

Я ужасно любил графики, созданные подражателями Арнца. Неважно, на какую тему – доступности прививок, количества жилых помещений, уровня образования, отпусков, каникул или социального страхования… Принцип был один и тот же. На первой картинке изображалась кучка фигурок в шляпах или шапках. Несколько целых граждан и какой-то бедолага, прищемленный дверью (скрупулезный рисовальщик учитывал дроби). Это до войны. Потом пробел, тишина с подписью «нет данных», освобождение – и вот мы уже восхищаемся, как с каждым годом пополняются ряды отдохнувших, привитых, осчастливленных бесплатным образованием… Как множатся баррели нефти. Вагончики с углем. Колосья пшеницы, какао-бобы, стиральные машинки и автомобили.

Трудолюбивый Арнц оставил после себя архив с сотней пиктограмм. Там есть статистические нацисты со свастиками, статистические большевики в буденовках. Статистические семьи за столом. Статистические отцы с газетами. Продавцы. Крестьяне. Директора, диктующие текст статистическим секретаршам (платья клеш, узкие талии, в руках блокнот для стенографирования). Все эти одноцветные человечки лишены лиц. Из их широких плеч растут черные или белые овалы. Иногда обрамленные волосами, заключенные в ремешок от шлема или просто обведенные черным контуром. Встречаются варианты с нарисованным ртом. Черточкой усов. Изображение в профиль – редкость.

* * *