Как я создал Walmart

Я уже говорил, что продавать я умел. И что мне это очень нравилось. К несчастью, почерк у меня был ужасный. Хелен говорит, что во всем мире насчитывается не более пяти человек, которые могут разобрать мои каракули (она к их числу не принадлежит). Именно это и стало причиной некоторых осложнений в моей новой работе. У J.C. Penney в Нью-Йорке работал некто Блейк, который ездил по всей стране, занимаясь аттестацией персонала, проверкой работы магазинов и вообще всякой всячиной. К нам он наведывался с похвальной регулярностью. Я помню, это был здоровенный детина, ростом больше шести футов, всегда одетый с иголочки, в лучшие костюмы, рубашки и галстуки, какие только продавались в J.C. Penney. Как бы то ни было, он ужасно расстраивался, видя, какими каракулями я заполняю бланки продаж и как неправильно веду кассовую книгу. Я никак не мог заставить себя вынудить нового покупателя ждать, пока я не заполню всех бумажек на то, что уже продал предыдущему. Следует признать, что это вносило некоторую путаницу.

«Уолтон, – говорил мне Блейк, навещая Де-Мойн, – я уволил бы вас, если бы только вы не были таким хорошим продавцом. Может быть, розница – просто не ваше призвание».

К счастью, я нашел защитника в лице директора своего магазина, Дункана Мэджорса, умевшего всех заразить своей энергией, который более всего гордился тем, что обучил для фирмы J.C. Penney больше менеджеров, чем кто-либо еще в стране. У него были собственные методики, и на своей должности он достиг немалых успехов. Его секрет заключался в работе с половины седьмого утра до семи – девяти часов вечера. Все мы хотели стать такими же менеджерами, как он. По воскресеньям мы не работали, и собирались у него дома. Нас было человек девять, все мужчины, и говорили мы, конечно же, о розничной продаже, однако не чурались и игры в настольный теннис или карты. Так что на самом деле работал я тогда без выходных. Помню, в одно из таких воскресений Дункан Мэджорс, только-только получив от фирмы чек на свои годовые премиальные, разгуливал по своему дому, размахивая им. Чек был на 65 000 долларов, что чрезвычайно впечатляло нас, мальчишек. Мой глубокий интерес к розничной продаже возник под влиянием именно этого человека. Он был действительно хорош. Ну и, конечно же, особо приятным и волнующим событием было посещение нашего магазина самим Джеймсом Кэшем Пенни. Он не столь часто посещал свои магазины, как это делаю сейчас я, но в курсе дел находился постоянно. Я до сих пор помню, как он учил меня искусству упаковки и увязки товара, как заворачивал его, используя при этом минимум шпагата и бумаги, однако пачка при этом получалась весьма приятной на вид.

Я работал в J.C. Penney около полутора лет, и эта фирма действительно была, насколько я это понимал, «кадиллаком» в своей отрасли. Однако даже тогда я бдительно следил за конкурентами. На перекрестке, где был наш магазин, кроме него были еще два, так что в обеденный перерыв я бродил по магазинам Sears и Yonkers, чтобы посмотреть, что там у них новенького.

Однако к началу 1942 года наступило военное время, и меня ожидала отправка за моря, чтобы и я мог внести свою лепту в военные действия. Но армия подготовила мне большой сюрприз. Оказалось, что у меня небольшие неполадки с сердцем, в действующую армию я не гожусь. Это несколько вывело меня из себя, а поскольку я постоянно ждал призыва на альтернативную службу, и призвать меня могли в любой момент, то я уволился из J.C. Penney и направился на юг, в окрестности Тулсы, с некой смутной идеей насчет того, чтобы взглянуть, что представляет собой нефтяное дело. Вместо этого я получил работу на большом пороховом заводе фирмы Du Pont в городке Прайор за пределами Тулсы. Единственное место, где мне удалось поселиться, располагалось поблизости, в Клэрморе. Именно там, апрельским вечером, в кегельбане, я впервые встретился с Хелен Робсон.