Как я тебя... ненавижу (СИ)

- Я пойму, если ты с ужасом сбежишь, перестанешь со мной общаться. Я сам себя ненавижу, но не хочу обманывать тебя, позволить тебе строить пустые надежды. Это мое безумие, и самое худшее, чего бы я хотел - это втянуть тебя в него, но сегодняшний поцелуй показал мне, насколько я слаб, - голос мужчины звенел отчаяньем. - Этого больше не повторится, я обещаю, и если ты захочешь, как только мы вернемся в Москву, ты можешь жить отдельно, я ничего не скажу Людмиле Кирилловне.

Первое, что я почувствовала – это злость. Злость и боль оттого, что меня снова предали. Обманули. Мне пришлось до боли сжать покрывало, чтобы не наброситься на опекуна с кулаками.

«Как он мог?» - я могла ожидать такого от кого угодно, но не от него.

Он посмотрел на меня. В его взгляде было столько вины и боли, что злость во мне утихла. Мне нужно было подумать: я не могла понять, как быстро самый волшебный вечер в моей жизни превратился в самый непонятный и запутанный. Вставая с кровати, я неловко покачнулась: от долгого сидения ноги затекли. Андрей Владимирович подхватил меня, чтобы я не упала. Его рука обхватила мою талию, я снова почувствовала тепло его тела, а наши лица оказались в сантиметрах друг от друга. Я взглянула учителю в глаза, и снова ток побежал по позвоночнику, снова меня потянуло к нему как бабочку к огню, несмотря на все сказанное им сейчас.

Разум требовал остановиться, гордость стучала призрачными кулачками, требуя того же, но я не могла. Андрей Владимирович, нервно сглотнув, отступил первый.

- Прости, - прошептал он.

Я кивнула.

Мир точно сошел с ума! Он не любит меня! Он видит во мне призрак, отражение собственной жены! Это хуже, чем просто отказ, это ненормально. Что же мне делать? Бежать без оглядки? Но куда? Обратно в приют? К тетке в Челябинск? Нет. Уходить мне некуда. Остается только постараться засунуть собственные чувства как можно глубже в подсознание, забыть, пережить. Справилась же я с предательством Ромки?

- Я пойду, - тихо сказала я глядя в пол.

- Да, - как эхо отозвался он.

- Андрей Владимирович, - отважилась я поднять на него взгляд, - можно, мы уедем завтра?

- Да, конечно, - кивнул он.

Во взгляде мужчины читалась грусть и растерянность, наверное, как и в моем. Я глубоко вдохнула, словно проверяя, способна ли еще на это, и попятилась назад. Нащупав ручку двери, я дернула ее на себя, и только тогда, развернувшись, вышла в коридор. На негнущихся ногах дошла до своей комнаты. Марина спала в своей постели, я, стараясь не шуметь, взяла пижаму и пошла в ванную.

Переодевшись, я вернулась обратно в комнату. Марина не проснулась, за что я была ей благодарна. Я легла в кровать и накрылась с головой одеялом. Долго сдерживаемые рыдания наконец вырвались наружу. Слезы катились по щекам, я стирала их ладонями. Никогда я не чувствовала себя такой растерянной.

Как просто все в детстве: у тебя есть родители, бабушки, дедушки. Они заботятся о тебе, а ты можешь жить собственными мечтами, представляя себя то принцессой, то русалочкой; играть в веселые игры. Теперь же я была одна, я должна была решать сама: время игр кончилось, точнее, в этом новом мире игры оказались куда опаснее и сложнее. На место шока пришла апатия, а может, я слишком устала, но я уже не злилась на учителя, наоборот, этот его поступок можно назвать благородным. Что ему мешало воспользоваться глупой маленькой девочкой? Нет, он сделал все, чтобы я убежала от него, оттолкнула от себя. Он сказал мне правду. Вот только вопрос: что мне с этой правдой делать?

Почувствовав, что еще одна мысль, и моя голова просто взорвется, я постаралась больше об этом не думать. За окном было еще темно, но дисплей мобильника показывал полпятого утра. За окном все так же шел снег. Если прислушаться, то можно было услышать эхо радостных криков празднующих Новый год. Что там говорят? Как Новый год встретишь, так его и проведешь?

«Ну все, Камилла, запасайся носовыми платками», - пессимистично заявил голос разума.

Я отмахнулась: «Уйди. И без тебя тошно», - закрыла глаза и постаралась заснуть.

- Эх, жаль, что вы так рано уезжаете, - сокрушался Сергей, когда мы, прощаясь, стояли у машины.

- Ну, начальство, сам понимаешь, - пожав плечами, вздохнул Андрей Владимирович.

- Какое грозное у тебя начальство: у детей праздники и каникулы, а ты должен работать, - фыркнул друг мужчины.

- Ну, школа, а в школе разное бывает, - пожал плечами опекун. – С утра позвонила директриса, требовала, чтобы я как можно быстрее приехал. Там какая-то ошибка в документах. Мелочь, но требует моей закорючки, которая ну никак не терпит.

- Ну у вас и директриса: с утра первого января. Прям не директриса, а зверь какой-то, - возмутился мужчина.

Сергей, кажется, верил этой небольшой лжи, в отличие от Татьяны и Марины, которые стояли немного позади мужчины и украдкой перешептывались.