Первая же мысль породила во мне беспокойство: может, он ищет меня? Ведь мобильный я потеряла, а новый так и не собралась купить. Хотя он не мог не заметить, что Иринки тоже нет в школе, и в первую очередь поехал бы туда или хотя бы позвонил. Значит, он не разыскивает меня по всему городу. Где еще Андрей мог быть, я не знала, потому, поужинав и сделав уроки, решила просто лечь спать. В конце концов, он взрослый человек, и сам решает, что ему делать, но уснуть мне удалось только в три часа, когда я услышала негромкий хлопок двери и шаги в коридоре: он вернулся домой.
Утром один взгляд на Андрея показал, что вчерашний вечер он провел в веселой компании с бутылкой чего-то более крепкого, чем «Кока-кола».
Не задавая вопросов, я отыскала в аптечке таблетку «Антипохмелина» вместе с обезболивающим и положила перед опекуном, а сама села завтракать. Приняв лекарства, залпом выпив два стакана воды, Андрей, наконец, поднял на меня взгляд.
- Ты вчера прогуляла уроки.
- Угу, - ответила я, показывая всем своим видом, что ни капли не раскаиваюсь в содеянном.
- Мне пришлось наврать директрисе, что у тебя опять поднялось давление, и Давыдова вызвалась тебя проводить до дома, так как у меня еще были уроки.
Я почувствовала себя неловко: заставляю учителя врать директору как провинившегося двоечника, а если Надежда Александровна не подтвердит его слова...
- Школьная медсестра все подтвердила, - словно прочитав мои мысли, сказал Андрей, - и даже выписала какую-то бумажку, но не советую такое повторять.
- Спасибо, - поблагодарила я, рассматривая рисунок скатерти.
- Так что происходит? – спросил Андрей.
- Я просто объяснила Иринке, что произошло там… в кабинете, - продолжая пристально рассматривать узоры, чтобы не встречаться с опекуном взглядом, ответила я.
- И все? – в голосе мужчины звучало неверие и сарказм.
Он мне не верил, каким-то шестым чувством, а может просто от того, что хорошо узнал меня за то время. Он не просто чувствовал, он точно знал, что я что-то скрываю. В который раз мне захотелось ему доверится, рассказать всю правду, попросить помощи, но упрямство и страх связали мой язык морским узлом.
- И все, - я подняла голову, и посмотрела Андрею в глаза, доказывая, что, сколько бы он не спрашивал я ничего не скажу. – Не волнуйся Иринка никому не скажет, я в том уверенна.
- Хорошо, - в голосе мужчины снова начало подниматься раздражение. – Пора собираться в школу, не хватало еще сегодня опоздать.
Я встала из-за стола и опустила кружку и тарелку в раковину, посуда жалобно звякнула, принимая на себя волну моего раздражения и злости, но не разбилась. Пошла собираться в школу, оставив Андрея одного.
Два дня немого ожидания. Именно немого, Ромка не звонил, не писал, и вообще не подавал никаких признаков своего существования. Так что мне иногда казалась, что вся эта история с фотографиями мне просто привиделась. Но не только Ромка молчал.
Я знала, еще до того как стала жить у Андрея, еще до того, как влюбилась в него, что он человек любящий контролировать свое окружение, знать и иметь возможность влиять на ситуацию. То было видно по тому, как он вел урок, водил машину, да просто общался с людьми. Кто-то скажет, что это смахивает на диктатуру, где лишнее слова не скажи, ничего лишнего не сделай, и вообще ужас. Да, отчасти, но при этом Андрей имел такое человеческое обаяние, что мог убедить оппонента в правильности своего решения. И все же, как хороший учитель, умел принимать во внимание разные точки зрения, и мирится с той, которая ему не совсем нравилась, но то, что я что-то от него скрывала, било по нему намного сильней, чем все остальное.
Нет, он больше не спрашивал, не допытывался, не пытался что-то объяснить. Он просто молчал, и это обижало больше всего. Словно ему было все равно, что я делаю, и что происходит. Даже в первые дни его опекунства, он проявлял ко мне больше внимания, чем теперь.
«Ну, и черт с тобой. Делай что хочешь, только потом последствия сама расхлебывать будешь», - звучали у меня в голове его слова.
В минуты особого отчаянья, казалось, что когда объявится Ромка, я могу ему просто сказать, чтобы отвалил и делал с фотографиями что захочет. Все равно между Андреем и мной уже все кончено. Но тут же напоминала себе, что фотографии опасны не только разрывом наших с Андреем отношений, но и возвращением в приют, увольнением, а может и тюрьмой для моего любимого опекуна.
Все было плохо, но я решила, что даже если Андрею надоела эта «игра в любовь». Я не могу какому-то уроду позволить сломать ему жизнь, опять.