Как я тебя... ненавижу (СИ)

"Реанимация" - прочитала я над двустворчатыми дверьми, и по телу снова прошел противный холод. Папа шел вперед, казалось, не замечая ничего вокруг. Он остановился возле большого окна в стене, выходившего не на улицу, как обычно, а на палату, где стояла одна большая кровать. На ней, в окружении множества трубок и аппаратов, измеряющих пульс, давление, температуру, лежала мама. Я прислонилась руками к холодной поверхности стекла, вглядываясь в внутрь. Женщина, лежащая в постели, была очень бледной и худой, но я не ошиблась: это была мама.

«Мама! Мамочка! Жива!» - Слезы снова мешали видеть, я почувствовала, как меня затрясло мелкой дрожью. Глубокий вдох: нужно успокоиться.

- Можно к ней? - оборачиваюсь я к отцу.

Он тоже не отрывает взгляда от того что происходит за стеклом и кажется даже не слышит меня.

- Можно, только ненадолго, - Вздрагиваю от незнакомого голоса за спиной.

Я оборачиваюсь. Рядом с нами стоят врач.

- Простите, не хотел Вас напугать, - доброжелательно улыбается он мне. - Я - Юрий Иванович, лечащий врач вашей мамы. Я правильно понимаю, Вы ее дочь, Камилла?

Я утвердительно киваю.

- Приятно познакомиться.

- Как она? - спрашивает отец, не оборачиваясь от окна.

Улыбка сошла с лица доктора, и он тяжело вздохнул:

- Перелет дался ей нелегко, но состояние остается стабильным. Мы продолжаем надеяться. Кома, при такой травме головы - не редкость, и большинство пациентов выходят из нее.

- Большинство, - как эхо повторяет папа.

- Так могу я зайти? – снова задаю я вопрос.

- Да, конечно, - кивает мне врач.

Он подходит к двери палаты и открывает, пропуская меня вперед.

- Только ненадолго, - предупреждает он.

Я почти не слышу его слов, так как полностью поглощена видом женщины, лежащей на кровати. Ноги словно налились свинцом, медленно подхожу к постели. Мама лежит неподвижно, можно было подумать, что она просто спит, если бы не бледное лицо и темные круги под глазами.

- Мама, мамочка, - тихо зову я.

Я не могу себя заставить к ней прикоснуться, мне кажется, сделай я это, она тут же растает, как призрак раствориться в воздухе. Дрожащими пальцами я касаюсь ее руки кончиками пальцев, и чувствую тепло.

- Привет, мамочка, - шепотом поздоровалась я. - Это я, Камилла.

Больше я ничего не могла сказать. Горло перехватило, слезы застилали глаза, стекая по щекам. Мне так хотелось, чтобы мама открыла глаза, чтобы она просто посмотрела на меня.

- Папа тоже тут, у него все хорошо. У нас все будет хорошо, - прошептала я.

- Камилла, пора, - услышала я голос доктора за спиной.

Кивнув в знак, что услышала его, я наклонилась и поцеловала маму в щеку:

- Я тебя люблю.

Развернувшись, я так же медленно пошла к двери. Слезы мешали видеть дорогу, и я стирала их тыльной стороной ладони.

- Камилла, - остановил меня врач, - смотри.

Я обернулась.

Женщина на кровати слабо пошевелилась, ее кисть дрогнула, пальцы сжались. Юрий Иванович подбежал к постели быстрей, чем я успела осознать увиденное.

- Анна Михайловна, Вы меня слышите?

Женщина медленно открыла глаза и постаралась сфокусировать взгляд на докторе. Я подошла к постели.

- Мам?

Она перевезла взгляд на меня и слабо улыбнулась. Ее губы зашевелись почти беззвучно произнося мое имя. Слезы покатились из глаз, и я, преодолев два шага до кровати, взяла маму за руку.

- Я здесь.

Тут я услышала звук открывающейся двери и неровные шаги отца.

- Анечка, - Его голос звучит глухо и хрипло.

Мама переводит взгляд на отца и протягивает ему дрожащую руку. Так и мы стоим, глотая немые слезы счастья. Мы снова вместе.

***

Я стоял в коридоре, наблюдая счастливую сцену воссоединении семьи, через большое окно в стене, и ловил себя на том, что улыбаюсь. После такого невольно поверишь и в чудеса, и в божественное проведение. Сказал бы мне кто-то, что так все обернется всего двенадцать часов назад, не поверил бы. Искренне радовался за Камиллу, но оставались кое-какие вопросы, которые, я знал, кому задать. Я повернулся к Борису Игнатьевичу, который стоял со мной рядом.

- Борис Игнатьевич, спасибо что позвонили, - начал я разговор.

- Да ладно Вам. Это была моя обязанность, - ухмыльнулся начальник родителей Камиллы.

Согласно кивнул.

- Извините, - продолжил я. - А как так получилось, что мать Камиллы считали умершей? И что с ними произошло?

Мужчина встрепенулся от моего вопроса. Потом тяжело вздохнул и нервно потеребил ремешок наручных часов.

- Отчасти я в этом виноват. В тот день они должны были уже улететь в Москву, но тут пришла информация, что один из организаторов сопротивления готов дать интервью тем, кто раньше до него доберется. Сами понимаете, такой эксклюзив. Только во всем этом была одна загвоздка. Предводитель сопротивления находился где-то на юго-востоке бескрайней пустыни. Анна и Сергей решились на это, конечно, с моей подачи. - Мужчина замолчал и кинул взгляд на семью. - В пустыне произошла эта... авария. Как я уже потом узнал от Сергея, с ними в автомобиле были еще несколько человек, в том числе и женщина, укравшая документы у Анны, по которым потом опознали труп.

- А как это случилось? - спросил я.