Как я теперь живу

Позже мы ели варенную розовую форель, перед вкусом которой меркла вся еда, которую вы когда-либо пробовали в жизни, вместе с дробленным фундуком в меде. После этого мы пили мятный чай. Было вкусно, но ночью мы не могли не лежать на покрывалах и не думать о тосте с маслом.

В последующие дни мы выяснили, как сварить суп, добавив все возможное в котелок. К тому же на вкус это было лучше, чем сварить все по отдельности. Лук-порей и картофель были вкуснее всего, и когда у нас закончился порей, мы стали добавлять дикорастущий лук.

Мы отложили все, что могло храниться. В сарае было только два бака для зерна, не тронутые мышами. Я уже наполнила один картошкой, а второй наполовину орехами, зерном и капустой. Что нам было необходимо на самом деле, так это большой холодильник с морозильной камерой, с формочкой для люда и отверстиями для охлаждения пива.

Это может показаться забавным, но я не выглядела иначе по сравнению с днем моего прибытия в Англию. Единственное отличие — теперь я ела все, что могла.

Где-то по ходу дела я потеряла желание не есть.

Частично потому, что я бы не была доброй старой Дейзи, если бы ко мне не вернулся аппетит, как раз в тот момент, когда весь мир голодал, а отчасти потому, что желание быть худой, когда по всему миру люди умирали от нехватки еды, казалось мне глупым.

Неплохо, как думаете?

И в каждой войне нет худа без добра.

Глава 29

Я знала, Эдмунд вернулся бы, если мог.

Я пыталась делать то, что обычно делают с собаками в фильмах. Я говорила:

— ДЖЕТ, ПРИВЕДИ ЭДМУНДА! — и указывала в неопределенное направление. Но он не шелохнулся и не побежал, как Лесси, учуяв запах. Он просто сидел и вежливо смотрел на меня несколько секунд, а затем потерял интерес, когда стало очевидно, что я не собираюсь уточнять свою просьбу.

— Разве ты не можешь, по крайней мере, отправить Джета на поиски Джин? — спросила я Пайпер, — Используя Свой Похожий на Собачий Шепот голос. — Но она покачала головой и сказала:

— Он нашел бы ее, если бы знал, где искать.

Мы с ней посмотрели на него, сидящего со слегка задранным по ветру носом.

— Понимаешь, — сказала Пайпер, — он следит за местностью. Все запахи на мили вокруг проходят через его нос.

Как-то днем я застала Пайпер увлеченно беседующей с Джетом. Когда я спросила ее, о чем они разговаривали, она пожала плечами и ответила:

— Собачьи дела.

Иногда одиночество от того, что я становилась третьим лишним в этих разговорах, переполняло меня, но большую часть времени я просто игнорировала его. Мне нравились старые фильмы. Она разговаривала с собаками.

Дни пролетали. Все еще не было никаких вестей от Эдмунда или Айзека. Мне приходилось перебарывать непереносимый страх, постоянно возникающий в отдаленных уголках моего подсознания. Потребовалось много времени, чтобы признать, что я больше не чувствую его присутствие. Иногда я не спала до зари, отчаянно прислушиваясь к тишине и пытаясь вспомнить его лицо.

Иногда мне казалось, что я слышу голос Эдмунда в своей голове, но каждый раз оказывалось, что это мое тоскующее по прошлому подсознание воспроизводит старые записи.

Я отрицала очевидное.

И все же я видела мертвых людей. Я тщательно всматривалась в каждое отвратительное, страшное лицо, чтобы удостовериться.

Я все чаще ходила к большому дому, чтобы убедиться, что Эдмунд не ждет нас там, или, возможно, он сумел дойти только до него.

Я придумывала объяснения для Пайпер, почему я уходила на несколько часов, или просто говорила, что нашла что-то на огороде, что может созреть в любую минуту, например, помидоры, или что нам нужны еще несколько пар чистых носков. Она ничего не имела против того, что я хожу одна, потому что не особо хотела возвращаться туда из-за призраков. К тому же, возможно, она более или менее представляла, почему я хожу туда, и была рада, что кто-то проверяет эту возможность.

Она всегда брала с собой Джета для компании, поэтому меня никто не мог предупредить заранее об опасностях. Каждый раз, подходя к дому, я искала предзнаменования, странные сочетания облаков, тринадцать сорОк, лягушек размером с антилоп и всякое такое прочее. Иногда я была уверена, что чувствую что-то, или меня посещало жуткое необъяснимое предчувствие, но никого не удивит, если я скажу, что полностью ошибалась.

Это было неважно. Каждый раз мое сердце бешено билось от малейшего намека на чье-то присутствие. Обычно это был мотылек, бьющийся об окно. Или мыши. Или вообще ничего.

Как только я приходила туда, я пыталась расставить вещи на свои места.

Я передвигала мебель. Подметала ковры. Мыла посуду холодной водой и кусками мыла. Отдирала грязь от стен.

Иногда я просто сидела в комнате, которую Эдмунд делил с Айзеком, надеясь, что что-то произойдет.

Иногда я надевала его одежду и ходила по дому, что-то ища, но сама не знала, что именно.

Я боялась саму себя. Я стала призраком, которых боялась Пайпер.