Как я украл миллион. Исповедь раскаявшегося кардера

— Вот, написал. Спрячьте только понадежнее, — попросил я адвоката.

— Я прочту, о’кей?

Я согласно кивнул. Галина Аркадьевна быстро пробежалась глазами по тексту, сложила «маляву» вчетверо и засунула ее… в свой лифчик.

— Ну кто к старой женщине в бюстгальтер полезет? — видя мое недоумение, сказала она.

Я согласился.

— Завтра приду, продолжим разбираться в твоих похождениях, кардер, — последнее слово она произнесла нарочито медленно, словно старалась его запомнить. — Как тебя тюрьма встретила?

— Да нормально все, спасибо. До завтра.

Глава 3 Володарка, Володарка, в твоих стенах очень жарко

Тело здесь, а душа далеко,

Плюну я в полупьяный конвой.

Тело здесь — для отчета ментам,

А душа — там, где мать родила.

Гр. «Бутырка». По этапу

Ты хочешь знать, как выглядит тюрьма? Ты и вправду хочешь это знать?

Что ж…

Есть тюрьмы «красные», где вся власть принадлежит администрации, а значит, навязан жесткий режим содержания, и «черные», где основные вопросы решают авторитетные заключенные, понятное дело, с ведома и при молчаливом согласии тюремного начальства. Володарка того периода, к моему огромному облегчению, была тюрьмой «черной», в отличие от, скажем, ближайшего к Минску жодинского централа, «красного», как советский флаг.

Первым делом в следственном изоляторе попадаешь на «шмон» (личный досмотр), где из твоей обуви стоимостью, нередко превышающей зарплату тюремного контролера, выламывают супинаторы, а у тебя отнимают запрещенные вещи и предметы, включая поясные ремни и шнурки. Ты начинаешь робко протестовать, мол, как же я без шнурков-то буду, а тебе в ответ: «Не положено. Вдруг ты еще в камере повесишься», хотя даже самому далекому от тюрьмы человеку (а менту и подавно) известно, что в камерах расплетаются все вязаные вещи — свитера, шапки и даже синтетические носки (из которых получается особо прочная нить) — и из всего этого добра можно хоть корабельный канат соорудить. Да и на простыне при большом желании всегда можно повеситься.

«Разденьтесь. Трусы тоже. Вытяните руки. Присядьте три раза» (вдруг ты что запрещенное между ягодиц зажал)… «Одевайтесь, проходите. Следующий».

Впереди спецчасть — фото анфас/профиль, снова отпечатки пальцев, анкетные данные, включая давно забытую национальность… Затем тебя препровождают на «сборку», она же «отстойник» — полутемное помещение примерно 15 квадратных метров, с парашей в углу, крохотным зарешеченным окном без стекол и «сценой»-помостом из грубо сколоченных досок, где обычно размещаются 30–40 человек, где сидишь два-три, а иногда — если, не дай бог, попадешь на праздничные дни — и пять-шесть дней. Господи, и это здесь мне придется жить?! А-а-а, мамочки…

На следующий день нас отвели в душ, взяли кровь из вены (для анализа на ВИЧ, сифилис), сделали флюорографию. Некоторых — по неизвестному мне пока принципу — дергали к «куму» — оперативному работнику СИЗО, в обязанности которого входит предотвращение беспорядков и побегов, а также «разработка» (прослушивание, подсаживание «наседок») интересующих следствие людей. Можно сказать, мне крупно повезло: в «отстойнике» я пробыл всего сутки, а на следующий вечер нас выдергивали по пять-шесть человек и куда-то вели.

Тюремные коридоры, залитые жидким электрическим светом, выглядели на удивление просторными. По обе стороны темнели ровные прямоугольники металлических дверей с огромными засовами и номерами хат, и трудно было представить, что за каждой дверью — камера, вмещающая иной раз до тридцати человек.

Вначале нас завели на склад, где выдали положенные вещи: матрас толщиной с пододеяльник, на котором, вероятно, умер уже не один постоялец минского «Алькатраса», подушку, затертое до дыр полушерстяное одеяло, алюминиевую ложку с обломанным под корень черенком и такую же кружку без ручки. Еще немного по коридору — и спустя мгновение тяжелая металлическая дверь со встроенной «кормушкой» с глухим стуком захлопнулась за моей спиной…

— Здорово, пацаны! — сказал я и в нерешительности замер на пороге.

— Ну привет, — поздоровался кто-то в ответ. — Статья какая?

— 212-я.

— А что это?

— Хищение с использованием компьютерной техники…

— Хакер, что ли?

— Не совсем.

— Ну проходи.

Только сейчас я наконец смог разглядеть того, с кем разговаривал, — худощавого паренька двадцати с небольшим лет, всего в татуировках — из-за табачного дыма, клубами висящего над головами, сделать это с порога было невозможно.

— Макар, — представился он. — Смотрю за этой хатой. А тебя как зовут?

— Сергей.

— Тезка, значит. Ты откуда?

— Из Минска, последний год жил в Украине. Вернулся на родину — и на тебе.

— Неудивительно. Хочешь сесть в тюрьму — приезжай в Беларусь. Хочешь быстро сесть — приезжай в Минск. Слышал такую поговорку?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну, еще не раз услышишь. Долго в «отстойнике» продержали?

— Меня нет, вчера привезли — сегодня «подняли». Остальные с пятницы сидели.

— Знаешь, че за камера?

— Нет.