Как я в это вляпался

Выглядел он, примерно, так. Небольшого роста. Подвижный. Нормального телосложения. Одет он был в светло-желтый плащ, черные брюки и востроносые туфли. Аккуратно, в общем, так одетый, как спецагент. Ничем особым в одежде не выделялся. Рот он имел выразительный. Губы, такие, как бы, несколько презрительные, красивые и плотно сжатые. При этом Володя вёл себя как классический, удачливый коммивояжер. Он быстро, почти скороговоркой подбадривал окружающих, сонных как тетери, меняльщиков.

— Ну, что, чуваки! Стоим, скучаем… Шухаться надо, шухаться! Клёвую пластмассу надо брать! Ну, чё, давайте!.. Шило на мыло, часы на трусы.

Посетители менялы смущенно улыбались, ёжились и только сильнее прижимали к телу кейсы с пластинками. Шухаться, разумеется, надо было, но прогадать при этом не хотелось. Раз обменяв свои добротные «часы» на чьи-нибудь рваные «трусы», назад эти «часы» уже не получишь. А за них, между прочим, денежки плачены, и не малые.

Ну, да что уж. Хрен с ними, с денежками, решил я. Трудно было не поддаться обаянию Володи Соколова. Пошли мы втроём, я, Юрий и Володя, в предбанник музучилища, где было как-то, посветлее. И там я купил у этого «коммивояжера» первую свою, по-настоящему, дефицитную, пластиночку. Из всех, имевшихся у Соколова в пухлом портфеле дисков, Юрий выбрал, естественно то, что его интересовало, на тот момент, больше всего. Это был диск группы DEEP PURPLE, «Deep Purple in Rock». При тусклом свете неоновой лампы, Юрий эту пластинку покрутил в руках, так и этак, и бросил мне с видом знатока:

— Ну, не знаю, Ромыч. Тебе брать. Альбом, вообще-то, один из лучших. Я бы взял.

Да-а-а! Юрий знал, как сказать! Ум, стиль, парода! Кстати, почему он был теперь Юрий? Вообще-то, он, конечно, был для меня, по-прежнему, Юрка. Просто, когда я ему звонил домой и трубку брал его отец, как уже говорилось, Очень Большой Начальник, то разговор происходил следующий:

— Алло! Вас слушают.

— Здравствуйте, а можно Юру?

— Юрий отдыхает…

На этом, частенько, разговор и заканчивался. Ибо просить далее, позвать к телефону отдыхающего Юрия, казалось какой-то дикостью.

Итак, это его «я бы взял», на практике означало, что, с одной стороны, если не возьмешь, то будешь дураком, а ежели что не так, то он тут не причем. Что было делать? Я взял!

Диск был отвезён, разумеется, к Юрке. Какой смысл такой раритет слушать на моей «колымаге»!? И только на следующий день, у Юрки дома, я узнал, что пластинка сия изрядно уже повидала виды. Так что, это был классический «пападос», когда покупаешь вещь редкую, но уже изрядно попорченную. Юрка меня утешал. Ничего, мол, Ромыч, с кем не бывает, по первости. Все мы с этого начинали. А то, что я там вчера недоглядел, так у меня же зрение плохое. Ты же сам знаешь.

— Не горюй, Ромаха! Обуем, потом кого-нибудь, с этим Дю Паплом!..

С Дю Паплом, не с Дю Паплом, но пришлось и нам не раз с Юркой «обувать» доверчивых лохов.

Глава 10. Yes, sir, i can boogie!

Вот в таком, как я уже это описывал, состоянии рок-н-рольного кайфа* и развесёлых сейшенов пролетел 9-й класс и я перешёл в 10-й. Как мне это удалось? Сам удивляюсь. Видимо, благодаря исключительным, недюжинным способностям к учёбе. Пропущенный за неделю кутежей материал, я нагонял за пару дней, после чего, как правило, следовал очередной «загул».

Учителя и администрация школы, наконец-то раскусили мою «систему», и начали меня откровенно «заваливать» на уроках, искусственно превращая меня в «двоечника». Пришлось вмешаться моей маме, которая работала товароведом в тюменском комбинате питания «ЗАРЯ». Мама, поняв, что дело идёт к тому, что мой аттестат о среднем образовании будет напоминать скорее «волчий билет», решила предпринять контрмеры. Некоторое количество копчёной колбасы, муксуновых** балыков и банок с красной икрой, практически мгновенно, переменили гнев моих строгих учителей на такую милость, что ни о каком фатальном исходе моей учёбы не могло быть и речи. За свой аттестат я мог быть совершенно спокоен. Он был у меня, фактически, уже в кармане.

Впрочем, далеко не всех можно купить. Вообще, деньги и взятки, как я убедился в процессе жизни, не всесильны. Так с одним моим преподавателем произошёл у меня следующий презабавный эпизод.