Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир

На следующий день ленинградское небо сжалилось над нами, и мы, если не в одних платьях, то во всяком случаев сухих пальто, попали в бывший Зимний дворец, рядом с которым находится Эрмитаж. К большому нашему сожалению, эта экскурсия оказалась довольно неудачной потому, что, во-первых, часть Эрмитажа закрылась на ремонт, а во-вторых, нам попалась не особенно любезная и внимательная сотрудница-экскурсовод. Она нас «промчала» по той части музея, которая была открыта, и я мало что могла осмотреть руками. Та скульптура, которую мне показывали, была или уже знакома мне, или же стояла так высоко, что я «видела» только ноги статуй, — это, конечно, не давало мне ни малейшего представления о всей фигуре и лице изображаемого человека. Кроме того, было много картин, но, поскольку мы проходили через залы быстро, ни М. Б., ни М. Н. не успевали передавать мне содержание всех картин. Зато в некоторых залах я осматривала старинную мебель, которая когда-то находилась в царских гостиных и прекрасно сохранилась до настоящего времени. Если бы я ограничилась только чтением в книгах о таких столах, диванах, креслах и стульях, то не могла бы представить всю эту обстановку с той отчетливостью и ясностью, как представляю теперь, после того как осмотрела все руками, а М. Н. и Н. Б. рассказали мне о цвете дерева и обшивки.

Я очень интересовалась, какие окна в залах, т.е. каких они размеров, какие стекла, подоконники, глубоки ли оконные ниши. Осматривала руками мрамор стен, смотрела двери — короче говоря, осматривала все, что было доступно моим рукам. После ряда зал нас провели в зимний сад. Здесь была скульптура и немного зелени (быть может, раньше ее было больше).

Мне показали, между прочим, красивую скульптуру: в большой морской раковине, в которую была даже налита вода, лежала, облокотившись на руку, отдыхающая нимфа. Мне очень понравилась эта фигура — такая изящно поэтическая и беззаботная…

* * *

Побывали мы также и в Русском музее, помещающемся в бывшем Михайловском дворце, который строился при Екатерине II и предназначался ею для Григория Орлова. Орлов умер раньше, чем было закончено строительство дворца, и Екатерина II подарила его своему внуку.

Если экскурсия в Эрмитаж была неудачна, то в Русском музее нам повезло во всех отношениях. Прежде всего нам выделили экскурсовода — научного сотрудника музея, который был так любезен и внимателен к нам, что разрешил мне многие предметы осматривать руками. Не спеша мы прошли (если не ошибаюсь) 22 зала, в которых было очень много не только картин, но и такой скульптуры, какой я раньше не видела. Сейчас я всего не могу припомнить, но скажу, что некоторые из скульптур я сама узнавала, потому что раньше читала о них. Так, например, я узнала маленького Геракла, на которого напали змеи, подосланные разгневанной богиней Герой. Далее, сама узнала борющихся Антея и Геракла — узнала Геракла потому, что он стоит на земле и держит в руках оторванного от его матери Геи, земли, Антея. Я читала когда-то о прикованном к скале Прометее, у которого орел выклёвывает печень. В музее я самостоятельно узнала эту скульптуру, но только здесь орел клюет не печень, а селезенку. Эта скульптура произвела на меня потрясающее впечатление.

Потрясла меня и скульптура умирающего на ложе Сократа (мне сказали, что это Сократ), после того как он выпил чашу с ядом, находясь в тюрьме. У Сократа открытый рот, замершие в судороге руки и жуткое, доступное даже восприятию руки выражение лица.

В моей памяти ясно сохранилась еще такая миниатюрная скульптура: на скачущей лошади сидят казак и казачка. Осмотрев их головы и лица, я сама определила по чертам лица, где сидит казачка и где казак.

…Мы так долго ходили по залам Русского музея, так много видели картин, скульптур и других предметов, что мне пришлось бы сейчас много писать об этом. Я полагаю, что достаточно будет и введенных примеров, чтобы у читателя создалось представление о том, как я при помощи осязания знакомилась со скульптурами и другими предметами, находящимися в музее, и какое богатое, насыщенное яркими образами впечатление унесла я, уходя из музея. Как в Эрмитаже, так и в Русском музее я интересовалась размерами окон, ниш, обивкой стен и дверями каждого нового зала.

Уходя из Русского музея, мы самым искренним образом вырази благодарность нашему экскурсоводу, я подарила ему экземпляр своей книги.