Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир

Когда девочки принялись меня будить, я принимала их за смерть и яростно отбивалась. Проснувшись окончательно, я почувствовала, что у меня болят руки. Девочки говорили, что я стучала кулаками по спинке кровати. Когда же надо мной наклонишь дежурная воспитательница, я ее ударила, принимая за смерть.

Ничего нет удивительного в том, что мне приснилась смерть. Время было трудное, и наше нервное напряжение, очевидно, достигло крайних пределов.

IV

…Будто я жила в каком-то чистеньком и уютном городке, утопавшем в многочисленных садах. Я находилась в красивом домике, меня окружали хорошие, милые люди. Особенно я была дружна с какой-то девушкой.

Вдруг однажды появляется немецкий фашист и ведет меня и эту девушку к Днепру. Он усаживает нас в лодку и сильным толчком отталкивает ее от берега. У нас нет весел, лодка без руля и плывет по течению. С берега к нам доносится голос фашиста, он кричит другому мужчине, который называет себя моим отцом:

— Я хочу их погубить! Они доплывут До обрыва, что под водой, и попадут в водоворот…

Мне было очень страшно. Я сидела на дне лодки, а девушка на скамейке на другом конце. Я несколько раз наклонялась за борт лодки, пробовала грести руками и девушку просила о том же. Но наши усилия были тщетны. Течение быстро несло лодку прямо водовороту. Я уже ощущала, как лодка сотрясается — вибрирует, как будто под ней работал большой мотор. Потом лодка начала вращаться вокруг своей оси, описывая круги все быстрее и быстрее. Мне было невыносимо жутко, хотелось за что-нибудь ухватиться, но вокруг нас была только бурлящая вода. И вот я увидела, что к нам направляется другая лодка. Это мой отец спешил к нам на помощь. Сквозь шум воды я услышала его бодрящий голос:

— Крепитесь, девочки, не падайте духом! Я сейчас сброшу на веревке крючок. Постарайтесь продеть его в кольцо лодки, Стану тащить за веревку.

И он на длинной веревке бросил крючок. Но наша лодка быстро вращалась, а вокруг кипела и бурлила вода, как в гигантском котле. Я видела, как в воздухе мелькнула веревка с крючком, в тот же миг раздался страшный шум воды, и мне показалось, я в самом деле упала в водоворот. От сильного волнения я проснулась.

V

Снилась мне незнакомая комната, и в ней кроме меня находилось еще две женщины. У одной из них в руках были три картины с такими рамами, какие бывают на иконах. На всех трех картинах были изображены гуси, об этом мне сказала вторая женщина. Обладательница картины заявила, что дарит нам по картине. Я взяла картину и долго осматривала пальцами рельефное изображение гуся; картина мне очень нравилась, и я думала, куда же ее повесить. Вдруг я стала замечать, что с картиной происходит что-то неладное: выпуклый гусь зашевелился. Рама быстро расклеивалась, затем совсем отвалилась от полотна. Потом не стало ни рамы, ни полотна; передо мной стоял чистенький гусь на коротких лапках. Он почему-то злился и шипел, вытягивая длинную шею к моим ногам. Я хотела от него убежать, но он догнал меня и больно клюнул в ногу. Я рассердилась, поймала гуся за лапку и привязала к ножке кровати. Но веревочка оказалась длинной, гусь выбегал на середину комнаты и больно клевал меня. Подумав, что, может быть, он таким образом просит есть, я насыпала ему какого-то зерна и поставила блюдце с водой. Гусь отрицательно замотал головой и вдруг заговорил человеческим голосом, да так насмешливо, так иронически:

— И ты думаешь, что я буду есть это противное зерно? Как бы не так!

— А что же ты можешь есть? — спросила я в изумлении.

— Я могу есть только вареное пшено, когда меня самого варят в бульоне, — очень торжественно объявил гусь… Я даже проснулась от такого комичного сна.

VI

Шла я по улице в какой-то деревне и завернула в один двор. Неизвестно откуда, но у меня в руках оказалась лейка. Я полезла через забор, намереваясь поливать в огороде помидоры. Но ко мне подошли двое мужчин и весьма нелюбезно стали выпроваживать вон. Это очень обидело меня. Захотелось в отместку наговорить им дерзостей. Выйдя за ворота, я словно слышала, как один мужчина сказал:

— Больше никогда не заходите сюда, вам здесь делать нечего. Я окончательно рассердилась и резко ответила;

Стану я ходить к таким невежам! Никогда к вам я не приду, и вы в Москву не приезжайте.

— О, в Москву мы приедем, когда нам вздумается, — насмешливо отвечали мужчины.

— Нет, я всех буду просить, чтобы вас в Москву не пускали… Я отошла от ворот и соображала, как перейти на другую сторону улицы так, чтобы не попасть под колеса телег, которые часто проезжали посредине улицы. Я очень внимательно «прислушивалась» ногами, не дрожит ли земля, и думала: «Если я не буду ощущать сотрясение земли, я быстро перебегу через дорогу. Но надо бежать очень прямо, чтобы попасть в свой двор. Если же я хоть немножко отклонюсь от прямой линии, то попаду на берег моря, и тогда потеряю дорогу к дому».