Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир

А. И. показала мне две статуэтки французских балерин. У первой балерины красивая прическа, но мне больше понравилась вторая балерина. Она держалась только на кончиках пальцев одной ноги. Вот эта балерина гибко изогнула тонкий, изящный стан. Грудь ее гораздо нежнее и красивее, чем у первой, лицо также было лучше и нежнее.

— По-моему, эта балерина красивее первой, — сказала я А. И.

— Ты угадала.

Рассматривая ноги второй балерины, я заметила, что из-под извивавшейся юбочки видны коротенькие панталончики. Они едва были заметны на ногах балерины тонкой складкой, но она не ускользнула от моих пальцев. Эта статуэтка настолько хороша и удачна, что я, пользуясь только одним осязанием, могла изобразить ногу балерины, когда вернулась домой. Это был ответ на вопрос одной сотрудницы:

— Что ты видела в музее?

Я почти в точности изобразила танцующую балерину.

Два года тому назад в этом музее я осматривала статуэтку. Теперь А. И. захотела проверить, помню ли я эту статуэтку. Я прикоснулась к статуэтке, бегло осмотрела ее и по бороде в виде рыбьего хвоста, а также по тонким козлиным ногам узнала Мефистофеля. Он ничуть не похорошел!

Когда-то я осматривала статуэтку Дон-Кихота. Она хорошо сохранилась в моей памяти, и, когда А. И. показал мне статуэтку, я сразу сказала:

— Это Дон-Кихот.

— Как ты узнала?

— Я помню, что у него бородка эспаньолкой, полуоткрытый рот, а на голове треугольная шляпа; ноги также обуты в туфли, а на них шпоры.

Я просила А. И. показать мне, где стоит статуя Дафны.

— Я этой статуи не знаю. Как ее найти?

— Я вам расскажу: Дафна изображена полу женщиной, полу деревом; из-под ногтей на пальцах рук вырастают листья, а ноги превращаются в корни дерева. Сзади Дафны стоит Аполлон, он обнял ее.

— Когда ты осматривала эту статую? — спросила А. И.

— Два года тому назад.

— И ты ее так хорошо помнишь… А вот погляди, не Дафна ли это?

Я осмотрела статую и радостно воскликнула:

— Да, да, это Дафна и Аполлон!

А. И. показала мне какую-то статуэтку. Я определила только то, что статуэтка изображает мужчину, лицо было с бородой, но кого? — этого я не могла определить.

— Какое противное лицо! — сказала я.

— Почему?

— Нос как у хищной птицы, глаза навыкате, а лоб узкий, как ленточка.

— Это монах. А как ты думаешь, из чего сделана эта статуэтка?

— По-моему, она деревянная.

А. И. осмотрела статуэтку со всех сторон.

— Да, она из дерева, только выкрашена.

— Какая чистая работа! Сразу не узнаешь, что статуэтка деревянная, — заметила я.

Два года тому назад я видела в музее бюст Жан-Жака Руссо.

Но странно то, что в моей памяти не осталось яркого воспоминания об этом. А. И. показала мне этот бюст, я заметила, что он мне знаком, и силилась вспомнить, кто же это.

— Ру… — начала говорить А. И.

— Да, Жан-Жак Руссо! Я уже узнала его, не по лицу, а по одежде.

— Вот посмотри, кто это? — сказала А. И., давая мне в руки скульптурную головку женщины. Я осмотрела ее.

— Это голова какой-то придворной дамы времен Людовика XIV.

— Откуда ты знаешь?

— Я раньше осматривала эту голову, вот на ней и парик, а нос какой-то нехороший, горбатый.

Экскурсия в Исторический музей

А. И. показала мне барельеф неандертальца. Барельеф был прост и для осязания не очень нагляден, но все-таки я могла рассмотреть неандертальца: его длинные обезьяньи руки, узкая грудная клетка, покатый и узкий лоб создали в моем представлении такого человека, о котором я могла сказать: «Какой уродливый человек!»

А. И. подвела меня к какому-то каменному изваянию и спросила меня: «Что это такое?»

В первую минуту я не могла ответить на вопрос А. И., но, продолжая осматривать истукана, я вдруг вспомнила о том, что мне приходилось читать «о каменных бабах».

— Это, кажется, баба.

— А где ты ее видела?

— Раньше никогда не видела, но читала о том, что в старину на могилах ставили каменных баб.

Я осматривала миниатюрную скульптуру «Сватовство» из жизни украинского народа. Это была интересная сценка, ибо кроме людей, сидевших на стульях, я обнаружила на полу курицу, петуха и домашнюю утварь. Все эти вещи я узнала сама и даже указала невесту и мать невесты. Узнала я мать по морщинистому лицу и по платку, которым она была повязана.

А. И. подвела меня к одному бюсту. По курчавой голове я узнала, кто это.

— Это Пушкин!

— Мы ждали, что ты скажешь, — отвечала А. И.

Но ее слова я приняла как иронию и ужасно смутилась. Я начала осматривать бюст очень внимательно (даже покраснела от напряжения). А. И. видела мое смущение.

— Ну, что же ты молчишь?

— Я все-таки думаю, что это Пушкин.

— Да, конечно, это Пушкин.

Я осматривала большой стол греческой работы. На ножках стола я увидела странное украшение. Сначала я увидела человеческую голову и туловище, которое принадлежало, несомненно, женщине, судя по форме груди. Но какому животному принадлежала нижняя часть тела, затрудняюсь сказать, так как две ноги были лошадиные, а сзади извивался длинный хвост.

— Осмотри, что это? — сказала А. И., кладя мою руку на какой-то предмет.