Как я выжил без денег в Италии

– Смотри, – произнес Шеф, ещё больше подобрев в голосе, – Когда героя снимает оператор, то зритель уже не верит в происходящее, я – не верю, а нужна – правда. Именно это и составляет ценность нашего проекта, и именно это, и отличает его от всех ему подобных. Съёмочная группа всегда может подкармливать героя, то есть тебя, а этого допустить никак нельзя, иначе, грош цена тогда всей этой задумке. Важно, чтобы все было по-настоящему, чтобы ты голодал, спал под мостами, одним словом – выживал. Нужны твои реальные эмоции, ты должен преодолевать по-настоящему все трудности, что встретятся на твоем пути. Зритель любит, когда кому-то на экране плохо.

– «И этот кто-то, кому должно быть плохо – я, зашибись», – подумал Глеб, но ничего не сказал Григорию Петровичу.

– Пойми, такого ещё никто в мире не делал, – восторженно продолжил рассказывать Шеф, – И какая слава тебя ждет, будет зависеть только от тебя, и от того, на что ты действительно способен. В этом проекте ты можешь показать всем, что ты на самом деле за человек. И если сделаешь все правильно, то для тебя это путешествие станет новым витком в твоей карьере.

– И сколько я получу за этот виток? – спросил Глеб.

После этих слов собеседника, Шеф взял небольшую паузу, а затем, произнес:

– Проект новый, – сказал Шеф, – Такого еще никто не снимал, поэтому, сам понимаешь, пока мне трудно оценить его окупаемость и назвать тебе конкретные цифры. Единственное, что точно тебе дам с собой, так это запечатанный конверт с деньгами на обратный билет. Если, вдруг, решишь сдаться, то открываешь конверт, и едешь в ближайший аэропорт, но обязательно снимай это всё на камеру. Понял?

– Понял, – ответил Глеб, – А если не решу, сдаться?

– Тогда продолжишь путешествовать дальше, – спокойно ответил Шеф.

– Григорий Петрович, я, конечно, всё понимаю, – сказал Глеб, – Конверт с деньгами на билет домой – это конечно замечательно, но, хотелось бы, все-таки, обсудить мой гонорар за эту работу, какая-то цифра у вас же запланирована? Правильно?

– Будем отталкиваться от того, что ты там наснимаешь, – скупо ответил Шеф.

– Хорошо, если все кайфово отсниму, сколько тогда получу? – спросил Глеб.

– Выражаясь на твоем языке, – ответил Шеф, – Кайфово отснимешь, кайфово и получишь, это я тебе гарантирую, – Можешь выбрать любую страну в Европе. Поедешь сначала на две недели.

– Что можно делать в поездке, а что нельзя?– спросил Глеб, – Какие правила игры?

– Ты сейчас издеваешься?! – сказал Григорий Петрович, заметно при этом повысив голос.

– Почему? – переспросил Глеб.

– Я тебе пять минут назад всё подробно уже объяснил, – рявкнул Шеф, – Делать можно все, чтобы выжить! Выжить любой ценой и отснять этот материал!

– Да, понял я, понял, – ответил Глеб, – Кричать, только не надо? Хотел просто ещё раз это уточнить. И ещё, такой вопрос, с русскими в этой поездке можно контактировать?

– Да, хоть с инопланетянами контактируй, только выживи, – ответил Шеф, – Повторяю последний раз, и советую запомнить. Делать можно все, что хочешь, главное выживи и привези мне этот материал!!! Это твоя цель!!! Всё остальное не важно!!!

– Да, понял я, понял, не вопрос, – спокойно ответил Глеб, чего нервничать, – То есть знакомиться с русскими можно?

– Да!!! Можно!!! – рявкнул Шеф, а затем продолжил уже более спокойным тоном, – И не вздумай меня там обманывать, ни меня, ни зрителя. Я всё на экране увижу. Хотя бы недельку, но продержись там по настоящему, пожалуйста.

– Да, не волнуйтесь вы так, Григорий Петрович, продержусь и две, как вы запланировали, – ответил Глеб, – Сделаю все в лучшем виде.

– Я тебя за язык не тянул парень, – сказал Шеф, и затем добавил, – В аэропорт поедешь прямо из редакции, Стас – мой новый охранник, тебя отвезет. Не возражаешь?

– Нет, – ответил Глеб, – Пусть везет.

2. Extreme Trip

Когда шасси самолета оттолкнулось от взлетной полосы, и белоснежный «Боинг» начал набирать высоту, Глеб почувствовал, как на место суеты, царившей до этого момента в его душе, стало приходить какое-то давно забытое чувство, которое, будто ожившая речка, решившая вернуться в высохший водоем, пульсируя по венам, неспеша, распространилась по всему его телу и застыла в нем подобно цементу. Впереди ждала неизвестность, и её предчувствие невозможно было спутать ни с чем. Все те неосязаемые, и до боли знакомые подсознанию каждого, точки опор, в виде бабушек, торгующих шерстяными носками в переходах метро, алкашей, у подъездов панельных многоэтажек, и всего то, что в обычной нашей жизни мы часто даже и не замечаем, теперь, всё это, оставалось далеко позади. В памяти Глеба не возникало ни единого референса, хоть сколько-нибудь напоминавшего ему ту ситуацию, что происходила с ним сейчас.