Какой благословенный край эта Саратовская губерния! Есть в ней девственные земли, от века не тронутые сохою. Здешняя флора богата такими дарами, которые могли бы украсить наши сады; энтомолог может собрать здесь, особенно на восточном берегу Волги, сокровищницу бабочек, которых разнообразною красотой не налюбуешься.
По возвращении моем в Пензу, попечитель писал мне: «Получив с удовольствием донесение ваше об осмотре саратовской гимназии и подведомых ей училищ, усматриваю, что поручение мое исполнили вы наилучшим образом. Отдавая полную справедливость трудам вашим, усердию к службе и основательным сведениям по управлению учебными заведениями в христианском духе, мне весьма приятно уверить вас, милостивый государь мой, заранее, что не премину ходатайствовать, дабы отличные заслуги ваши были награждены примерно. Между тем предлагаю вам место директора казанской гимназии, и в случае вашего на сие согласия, прошу поспешнее уведомить меня».
Заметьте слова: «в христианском духе». Уж, конечно, в этом духе, потому что я исполнил мои обязанности по долгу совести. К этой заметке надобно присовокупить, что я не только примерной, и никакой награды не получил. Письмо было от 18-го марта 1823 г. Означаю числа, чтобы показать фазисы расположения ко мне Магницкого.
Жаль было мне расстаться с моими учениками, с учителем П., в котором я нашел не только прекрасного наставника (впоследствии руководителя Белинского), но и прекрасного человека, оставшегося до сих пор моим другом, — с пензенским обществом, которое меня полюбило, с живописною Пензой, с драгоценною для меня могилой; но мне, при недостаточном состоянии, предстояли в Казани выгоды по увеличению моего скудного жалованья, и я дал свое согласие.
Не прошло месяца с этого письма, как я получил от попечителя официальную бумагу от 13 июня 1823 г., за № 846, следующего содержания: