Как испортить жизнь волшебством

– И я только что сделал её день чуточку лучше, – он улыбнулся и снова принял идеально отработанный непринуждённый вид.

Прошло два часа, и Девон выполнил свою норму по улыбкам и подмигиваниям. Я успел закончить всю домашнюю работу, прежде чем он решил, что сегодня ему уже не повезёт.

– Знаешь, тебя никто не заставляет со мной ходить, – сказал Девон, когда мы шли домой, а я старался не отвлекаться и следить за машинами.

– Ну… – покачал я головой, – вот когда кто-нибудь из приезжих, с которыми ты гуляешь, окажется…

– Гарпией? – Девон приподнял чёрную бровь.

– Вообще-то я собирался сказать «серийным убийцей», – проворчал я, – но гарпия в качестве примера тоже сойдёт. Если ты пропадёшь – мистическим образом или нет – я хочу знать, с какой девчонкой ты уходил, чтобы помочь копам найти твоё тело.

– Спасибо, наверное?

– Я хочу, чтобы у тебя были достойные похороны, – пожал я плечами. – Разве не для этого нужны друзья?

– Просто сделай так, чтобы над моим гробом рыдало побольше девчонок – и дело в шляпе, – Девон пихнул меня локтем в спину и заулыбался, когда я потерял равновесие. – Ну что, завтра едим пиццу и играем в приставку в Шато? – спросил он, когда мы остановились у двери моего дома.

– Конечно, – я вставил в замок ключ. – До встречи на химии.

Девон помахал мне на прощание и удалился. Тяжело, когда твой лучший друг – такой крутой парень. Но других друзей у меня не было, так что выбирать не приходилось.

Внешняя дверь закрылась со знакомым скрипом и хлопнула у меня за спиной. Не успел я вытащить ключ из внутренней двери, как миссис Фортнер – жена управляющего домом – втиснулась в крохотное пространство, отделяющее подъезд от улиц Манхэттена.

– Здравствуй, Брайант, – произнесла она с сильным акцентом, пихнув меня под руку огромным бюстом. – Опять поздно возвращаешься домой? Твоя мамочка будет волноваться.

– Я предупредил, что сегодня задержусь, – буркнул я, когда миссис Фортнер вжала меня в отделанную под мрамор стену.

– Мамочки всегда волнуются. – Миссис Фортнер протолкнулась мимо меня к выходу.

Я едва успел подставить ногу под закрывающуюся дверь и проскочить внутрь, пока миссис Фортнер не завела старую песню о том, что мамочки всегда правы.

Подъезд пах несвежей китайской едой – как все последние тринадцать лет. Скорее всего, он пах так и раньше, но тогда мы ещё не переехали сюда, так что утверждать не берусь.

Я взбежал по лестнице – ступени с засечками, отделка под мрамор, чтобы гармонировало с псевдомраморными стенами, – перепрыгивая через ступеньки, пока не добрался до последнего этажа. Да, пробежка до пятого этажа – не самая гламурная вещь, но это мой дом родной. И мама, по крайней мере, всегда успевала вносить квартирную плату.

Только я успел добраться до лестничной площадки, как дверь квартиры распахнулась и из-за неё высунулась голова моей матери. Именно от неё я унаследовал свои карие глаза и каштановые волосы. Ей этот цвет очень шёл. Я же выглядел так, будто кто-то размазал собачьи какашки по моей голове.

– Привет, мам, – начал я, точно зная, каким будет наш дальнейший разговор. – В школе всё хорошо. Девона не убила скандинавская шпионка, замаскировавшаяся под хорошенькую туристку. Да, я сделал всю домашнюю работу, и, что бы ты ни приготовила на ужин, будет просто замечательно.

Как только я оказался у двери, мама заключила меня в объятия и взъерошила волосы.

– Очень смешно, мистер. И нам надо…

– Подстричь мне волосы. Я знаю, мам, – я вошёл в квартиру и бросил рюкзак на ближайший стул. Это испугало Миссис Щётку, и она, скользя по полу лапками, понеслась прятаться под кухонный стол, втиснутый в угол гостиной. В квартире пахло лазаньей и пирогом. Два моих любимых блюда. Плохой знак.

– Ну что ещё забавного или интересного произошло сегодня? – спросила мама, забираясь под стол, чтобы успокоить нашу лохматую, серую и чудовищно толстую кошку после моего промаха.

Я задумался, стоит ли ей рассказывать про то, что меня снова чуть не сбила машина. В принципе, я уже наизусть запомнил лекцию о витании в облаках, так что особого смысла я в этом не видел.

Не то чтобы моя мама считала, что мечтать – это плохо. Это было бы странно – услышать такое от леди, которая в данный момент сидела под столом и разговаривала с кошкой. Нет, она верила в направленное мечтание – писать книги, например, или рисовать картины, или стать актёром. А я во всём этом был слаб. Я, может, и воображаю целый день, как драконы ворвутся в школу и спасут нас, беспомощных школьников, от скуки, но книгу об этом я писать не собираюсь. Баста. Я и так считаюсь личностью творческой, и усугублять своё положение мне не с руки. Особенно если учитывать, что никаких способностей к творчеству у меня нет и в помине.

Я повернулся, чтобы пойти в свою комнату.

– А, солнышко, – начала мама крайне подозрительным небрежным тоном. – Я знаю, что у тебя много домашней работы, но я записала тебя в команду спектакля «Пиппин».

– Мам, я ненавижу…