Как истинный джентльмен

Он не собирался привязываться к ней. Он лишь хотел исполнить свой долг и найти в конце концов какой-нибудь приемлемый выход. Но она завладела его сердцем. Она обладала удивительной смелостью, чувством юмора и острым умом. Она изо всех сил старалась сделать его жизнь проще, удобнее и просила взамен так мало. Ей удалось завоевать преданность не только его слуги, но даже его коня.

У Диккана язык бы не повернулся назвать Грейс мученицей. Он никогда не слышал ее страдальческих вздохов, не видел жалобных взглядов. Она никогда не отчитывала его за проступки, и от этого ему делалось только хуже. Диккан по-прежнему не мог назвать ее красавицей. Или даже хорошенькой. Но она была неотразима, со своей честностью, чувством юмора и верностью. Она волновала его.

Он с улыбкой покачал головой, вспомнив, как Грейс, вся в крови и грязи, после всего случившегося спокойно объяснила ему, что потеряла сознание только при виде собственной крови. Потрясающая женщина! Но вправе ли он исполнить ее просьбу? Дрейк сказал бы, что тем самым он подвергает ее жизнь опасности. Конечно, Дрейк прав. Но разве одна ночь сможет что-то изменить? Она не признавалась ему в вечной любви. Она просила лишь о небольшом одолжении. Возможно, ему удастся удовлетворить ее просьбу так, чтобы она не подумала, будто что-то для него значит.

Когда час спустя Диккан подошел к подъезду клуба «Уайте», он все еще не принял окончательного решения.

Ни один из тех, кто видел Грейс на балу у Уайлдов, не назвал бы ее чем-то взволнованной. Она улыбалась, болтала и пила шампанское со своими гренадерами. Смеялась с Кейт и прогуливалась по залу с Чаффи Уайлдом и его братом Броком, которого, по словам Чаффи, она спасла после битвы при Кройдоне.

Диккан так и не появился, и вскоре гости стали в присутствии Грейс замечать, как редко видят его вместе с ней. Чаффи и Брок защищали ее, леди Беа спела песенку о моряке и его попугае, а Кейт выиграла у своего спутника состязание по количеству выпитых рюмок. А Грейс, ради которой все это было затеяно, чувствовала себя еще более обособленно.

Впервые в жизни она не могла сказать правду. Не могла выдать себя. У нее даже не было возможности скрыться. Теперь все знали ее имя, знали, как сложатся дальнейшие супружеские отношения.

Грейс не представляла себя на месте Мины. У нее не хватало смелости. А Диккану, конечно, ее терзания были безразличны. Он всегда найдет отговорки, а она будет не в силах сказать ему правду. В конце концов все вернется на круги своя, и они будут еще больше отдаляться друг от друга, пока не станут совсем чужими.

Грейс поняла, что ошиблась, когда по возвращении застала Диккана сидящим в кресле в своей спальне с бокалом коньяка в одной руке и стеком, которым он похлопывал себя по бедру.

— Кажется, я говорил тебе, чтобы при следующей нашей встрече ты была на коленях, — сказал он, разглядывая ее кремовое шелковое платье.

Грейс показалось, будто в комнате вдруг не стало воздуха, и она неуверенно остановилась в дверях.

— Что ты здесь делаешь? — глупо спросила она.

Она даже огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что не ошиблась дверью. Нет, это ее спальня, отделанная деревом теплых тонов и выдержанная в бледно-голубых и кремовых оттенках, вполне респектабельная спальня. Грейс положила на стол сумочку, пытаясь собраться с мыслями.

— Стоп! — приказал Диккан, когда она принялась стягивать перчатки. — Я еще не разрешил тебе раздеваться.

Она замерла, не выпуская из пальцев белую лайковую кожу.

— Прошу прощения?

Внезапно Грейс заметила, как светло в комнате: тут пылал не только камин, но и свечи. Эффект был волшебным. Мягкий, мерцающий свет золотил полулежавшего в кресле Диккана, одетого лишь в льняную рубашку и черные обтягивающие панталоны.

— Разве ты не хотела повторения увиденного прошлой ночью? — спросил он, и от его голоса мурашки побежали у нее по телу.

Мгновение Грейс не могла говорить, борясь с охватившим ее волнением. Возможно, это было не волнение. Возможно, горько-сладкая смесь желания и страха.

— Да, хотела, — ответила она, не в силах сдвинуться с места. — Все, кроме разговора. Он мне совсем не понравился.

Ей показалось, она заметила промелькнувшую в его светло-серых глазах досаду. Но она исчезла так же быстро, как и появилась, и в ответ Диккан лишь лениво пошутил.

— А мне кажется, слова только придают наслаждению остроты, — заметил он, сделав глоток коньяку. — Но ты права, я смогу найти другие темы для беседы. Такие, например, как твое непослушание. Почему ты не на коленях?

Грейс прекрасно знала, что он имеет в виду. И все же она снова непонимающе огляделась по сторонам:

— А почему я должна быть на коленях?

Ни у одного образчика эротического искусства, виденного Грейс, не было такой чувственной улыбки.

— Верно. Ты пропустила начало вечера. Поэтому я прощаю твое незнание.

Кажется, роль повелителя ему нравилась. И он был возбужден. Почему-то это взволновало Грейс не меньше обещания в его голосе и глазах.

— Ты просила повторить все в точности, — пробормотал он.