Как истинный джентльмен

И снова его мать рассмеялась. Кивнув, взяла сумочку и зонтик.

— Нет, если судить по внешности твоей жены. Но думаю, скоро узнаешь. И тогда зайди ко мне. Не хочу ничего пропустить.

И не говоря ни слова, она вышла из комнаты.

Грейс бесцеремонно опустилась на стул. Ей хотелось свернуться комочком и исчезнуть. Как она могла не предусмотреть подобного унижения? Как могла решить, будто никто не узнает про ее мать?

— Я должна тебе сказать, — произнесла она, зная, что ее голос звучит жалко.

Диккан вздохнул:

— Как давно она исчезла?

— Моя мать? — Грейс с трудом сглотнула. — Когда мне было семь.

Сунув монокль под жилет, Диккан протянул ей руку.

— Тогда это не имеет значения.

Грейс взглянула на него, зная, что леди Ивлин была права. Кто-нибудь узнает правду о ее матери. И с радостью сообщит Диккану в самый неподходящий момент.

— Боюсь, это имеет значение. Тебе следует знать.

— Не думаю. — Диккан махнул Грейс рукой, приглашая ее встать. — Идем, я опаздываю.

Грейс знала, что скажет ему всю правду сейчас или никогда. А его мать, в свою очередь, примет соответствующие меры. Так что лучше покончить со всем сразу, пока они одни. Глубоко вздохнув, она поднялась со стула.

— До того как она вышла замуж за моего отца, — начала Грейс, чувствуя холод во всем теле, — мою мать звали леди Джорджиана Хьюитт.

Реакция Диккана была именно такой, какой она боялась. Конечно, он слышал о ее матери. Про нее знали во всех крупных городах Европы. Особенно мужчины. Особенно красивые мужчины.

Несколько мгновений Диккан лишь молча смотрел на нее, видимо, не в силах собраться с мыслями.

— Великолепная Джорджиана? — наконец пораженно переспросил он. — Твоя мать?

Диккан, самый воспитанный человек во всей Британской империи, тяжело опустился на освободившийся стул и, пораженный, в молчании уставился на нее. Казалось, он только что узнал нечто еще более страшное, чем его внезапная женитьба.

Глава 10

Диккан знал, что ему надо было проявить тактичность. Сказать что-нибудь доброе или ни к чему не обязывающее. Но он только покачал головой. У Всевышнего странное чувство юмора. Какие еще нужны доказательства? Грейс Фэрчайлд — дочь одной из самых известных красавиц той эпохи. Рейнольдс писал портрет Джорджианы Хьюитт не менее шести раз, то же делали Ромни и Реборн, и от каждой картины исходило то редкое, неземное сияние, свойственное настоящей красоте.

Великолепная Джорджиана была олицетворением английской красоты: светловолосая, с голубыми глазами, прелестной сливочной кожей с алым румянцем. Миниатюрная, словно фарфоровая куколка, но с женственными формами тела.

А ее улыбка… Этой улыбке посвящали сонеты, восхвалявшие ее лицо, одновременно такое лукавое, милое и соблазнительное. Когда в последний раз Диккан видел Джорджиану, примерно год назад, она услаждала своей улыбкой двор Габсбургов. Даже в сорок лет она была невероятно красива.

Теперь Диккан вспомнил, что когда-то она вышла замуж за красавца солдата. Легенда гласила, что в день ее свадьбы расстроенные поклонники оставили на пороге ее дома огромную гору цветов. Почему никто никогда не упоминал про Грейс?

Глядя на нее, тихо стоявшую перед ним, словно на скамье подсудимых, со спокойным выражением на ничем не примечательном лице и туго зачесанными над высоким лбом почти бесцветными волосами, Диккан никак не мог постичь всю нелепость ситуации. Грейс улыбалась, но он был не настолько наивен, чтобы поверить, будто ей весело. О Господи! Сколько раз люди реагировали на ее признание подобным образом?

Диккан снова чуть все не испортил, собравшись было извиниться. Вместо этого он только спросил:

— Почему ты говорила, что твоя мать умерла?

— Я этого не говорила. Я просто сказала, что ее нет. И уже давно.

— С семи лет?

Лицо Грейс выражало сочувствие.

— Ты единственный ребенок?

Она отвела глаза.

— Моя сестра родилась мертвой. Думаю, это стало последней каплей. Она была самым прекрасным младенцем на свете, но так и не начала дышать.

И вот красавица осталась с ребенком, которого нельзя было назвать совершенным. Однажды Кейт сказала Диккану, что Грейс родилась хромоножкой. Любила ли Джорджиана свою дочь? Трудно сказать.

Не зная, что делать, Диккан подошел ближе и взял ее холодную руку в свои.

— Не каждый может похвастаться такой смелостью, как вы, миссис Хиллиард, — произнес он, надеясь, что сумел найти нужные слова.

Ее улыбка стала более искренней.

— Я очень вынослива, мистер Хиллиард. Можно сказать, несокрушима. Прости, что поставила тебя в неловкое положение перед твоей матерью. Клянусь, больше тайн у меня нет. Тебе уже известно мое полное имя. Грейс Джорджиана.

Наконец Грейс мягко отняла руки, давая понять, что они уже все обсудили и лирическая часть разговора позади.

— Пора вернуться к делам. Кажется, ты говорил, у тебя встреча.

Диккан кивнул, по-прежнему оглушенный.

— Я должен быть уверен, что ты переживешь встречу с моей матерью.

Грейс искоса лукаво взглянула на него.

— Наверное, не по-христиански пожелать, чтобы ее съели мопсы?

К ее удивлению, Диккан от души расхохотался.