Как избавиться от бессонницы и кошмаров

Полагаю, что для здравомыслящего человека нет смысла доказывать очевидное — доказывать то, что страдающий ночными кошмарами сновидец, во‑первых, сталкивается с последствиями этих кошмаров наяву, а во‑вторых, продолжает взращивать в себе причины, приводящие к этим кошмарам. То есть проблема не только и не столько в самих ужасных сновидениях, которые действительно вполне можно пережить и даже в какой‑то степени получить от них удовольствие (это если речь идет о возвращении из мира страшного сновидения в наш реальный мир, где все не так страшно). Проблема все‑таки в том, что человек, смирившийся с ночными кошмарами, смирился и с тем, что эти кошмары порождает, и тем, что является их следствием в реальном мире. Человек этот не ликвидировал, не снял дневные свои тревожные чувства, нервные срывы, излишнее возбуждение, то есть СТРАХИ; а вместе с тем продолжил культивировать все это через последствия страшных снов. Другими словами, человек, не пожелавший избавляться от этих снов, тем самым загнал себя в замкнутый круг, в котором и причины, и следствия слились в едином потоке, не оставив места для нормальной и полноценной жизни.

Примириться с кошмарами означает примириться с тем, что нервная система будет расшатываться день ото дня все пуще и пуще, снежным комом будут нарастать проблемы и настанет час, когда никакого выхода не будет уже точно, ведь страшные сновидения нельзя считать ни аналогом просмотренного по собственному желанию и тут же забытого фильма ужасов, ни плодом нашей фантазии; страшные сновидения в полной мере являют собой отражение личного бытия человека, вытаскивают из подсознания то, что человек — пусть даже неосознанно — БОИТСЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ, то есть страх смерти.

При этом нельзя забывать, что в страшном сне вы всегда одиноки и, следовательно, в одиночку должны справляться с теми силами, что вам противостоят. В ночном кошмаре справиться с ними нет никакой возможности. Мы убегаем от взбесившегося тигра, но наши ноги, обутые в свинцовые башмаки, расслабленно подгибаются и не хотят нас слушаться.

Мы бьем нападающего на нас злодея кулаком, но получается, что бьем мы по вязкому воздуху словно в замедленной съемке.

Наносим удар ножом, а нож оказывается картонным.

Кричим, чтобы позвать на помощь, а вместо крика только беззвучный хрип и сбитое дыхание, при котором даже невозможно сделать полноценный вдох.

Стоит нам только порадоваться тому, что у нашего злого и сильного противника нет, скажем, пистолета, как пистолет тут же появляется в его руке, сводя на нет наши шансы на спасение.

Да и вообще, шансов выйти из кошмара, не покидая мира сна, у нас с вами практически нет. Другими словами, если за вами гонится стая голодных и рычащих волков, глаза которых сверкают нездоровой зеленью, а рты истекают розоватой слюной, то убежать от этих волков вам не удастся; вернее, если и удастся, то только попав в лапы разъяренного льва или же, к примеру, оказавшись в берлоге проснувшегося посреди зимы медведя.

Если в поединке вы бьетесь с вооруженным до зубов викингом или фашистом, то вам никогда врага своего не победить — что бы вы ни делали, у врага всегда найдутся силы и средства немедленно доказать вам свое превосходство над вами; вы же во всем только и будете, что проявлять свою полную несостоятельность.

Если вы лежите на рельсах, а на вас стремительно мчится всей своей громадой гигантский и шумный паровоз, то как бы ни старались, а подняться и убежать от опасности куда‑нибудь в сторону у вас при всем желании и при максимальном приложении сил не получится.

Мы дали конкретные примеры кошмаров, обозначив на них наиболее часто встречающиеся модели такого рода сновидений: погоня, где вы в роли догоняемого; поединок, где ваш противник ни за что не будет повержен; ожидание, которое обрекает вас на пассивное приятие свой страшной участи даже тогда, когда вы будете проявлять активность.

Впрочем, во всех этих трех взятых на уровне моделей ситуациях есть и свои, если, конечно, здесь это уместно сказать, плюсы, главный из которых заключается в том, что, хоть вы и не победите, вы и не проиграете окончательно. Догоняющие вас будут близко совсем, но вас все же не догонят и не убьют; враг в поединке будет одерживать верх, но не одолеет вас окончательно, то есть и здесь вы тоже не погибнете; страшному ожиданию, когда огромный паровоз наедет на вас или же веточка сломается и вы угодите в лапы жаркого огня, не будет конца. Просто обычно в тот самый момент, когда неминуемая развязка должна наступить — когда голодные звери должны вас разорвать, когда фашист уже поднес ствол автомата к вашему лицу и нажал на курок, когда ветка над горящей пропастью с хрустом сломалась, — именно в этот момент и наступает спасительное пробуждение. Спасительное в плане избавления от явной угрозы, но отнюдь не в плане редукции последствий кошмарного сна в мире реальном.