Как избежать замужества

Мы вышли на воздух, остановились под освещенной крышей портика и прислушались, но шум ветра заглушал прочие звуки, даже если они и были. Я зябко поежилась.

— Ну что, приступим? Давайте разделимся на три группы: двое пойдут вдоль левой части фасада, двое — вдоль правой, а кто-нибудь останется здесь охранять вход на тот случай, если призрак Бориса ускользнет от обеих поисковых партий и попытается проникнуть в отель. Предлагаю доверить этот почетный пост Прошке.

— Почему это мне? — вскинулся Прошка. — Что я, рыжий, что ли?

— Вообще-то да, — сказала я, окинув критическим взглядом его светло-русую шевелюру. — Но цвет твоих волос не имеет отношения к делу. Просто твоя кандидатура самая подходящая. Ты ведь убежден, будто у меня была галлюцинация. Стало быть, бояться тебе нечего.

— Я и не боюсь. — Прошка опасливо стрельнул глазами в сторону кустов. — Но торчать тут столбом и ждать, пока вы завершите свою увеселительную прогулку, не собираюсь. В конце концов, тебе явился призрак Бориса, ты и стой тут на случай, если он не пожелает общаться с нами.

— Я знаю, зачем Варвара подняла нас истошным визгом, — объявил Марк. — Она соскучилась по грызне с Прошкой. А остальные понадобились ей в качестве восторженных зрителей.

— А Бориса, разгуливающего под окнами, я, по-твоему, выдумала?

— Конечно. История с Борисом — откровенное вранье. Перепуганная женщина не станет устраивать базар через пять минут после пережитого шока.

— Это нормальная женщина не станет, — возразил Прошка. — Варька будет базарить даже на собственных похоронах.

— Может, мы все-таки осмотрим лужайку, раз уж все равно вышли? — подал голос Леша. — А разделяться, по-моему, ни к чему. Вместе спокойнее, а за входом можно приглядывать. Он освещен, так что проскочить тут незамеченным будет сложно.

— Да, давайте поскорее покончим с этим неприятным делом, — поддержал его Генрих. — Куда пойдем сначала — направо или налево?

— Наверное, сначала лучше посмотреть под нашими окнами, — сообразила я.

Вычислить наши окна было несложно, поскольку во всем отеле горели только они. Поравнявшись с ними, все, кроме меня, сошли с гравийной дорожки и двинулись к кустам, я же осталась приглядывать за входом. Через две минуты до меня донеслось сдавленное восклицание Марка. Я похолодела и, забыв о входе, помчалась на его голос. Остальные меня опередили и сгрудились вокруг Марка, заслоняя обзор. Я протиснулась между Лешей и Генрихом и остановилась в недоумении.

Вся компания стояла перед каким-то кустом и испуганно таращилась на его основание. Пока я собиралась полюбопытствовать, чем их так заинтересовал этот экземпляр местной флоры, из-за туч показалась луна, и нужда задавать вопросы отпала.

В траве под кустом лежали два высоких кирзовых сапога. И что самое скверное — из голенищ сапог торчали ноги. Туловище и голову скрывал куст.

— Кто это? Борис? — прошептала я, зажмурившись.

— Определенно нет, — сердито ответил Марк. — Ты же присутствовала, когда его укладывали в машину. Никаких сапог на нем не было.

— Я помню эти сапоги, — угрюмо сказал Леша. — Сегодня, когда мы ходили в лес, они были на истопнике.

— Да, Варька, похоже, ты обозналась, — подавленно произнес Генрих. — Приняла седые волосы за светлые.

— Не может быть, — не поверила я. — Павел Сергеевич — худой старик, а тот, под окном, был здоровенный жлоб.

— Тебе так показалось. Из-за телогрейки. Она здорово увеличивает габариты.

— А глаза? Глаза она тоже увеличивает?

— Глаза у Павла Сергеевича совсем не маленькие. А тут он еще смотрел вверх. Брови, наверное, поднял…

— Подождите! — перебил его Прошка неожиданно визгливым голосом. — Вы хотите сказать, что этот человек еще несколько минут назад стоял у Варьки под окном? Значит, где-то здесь бродит убийца?! — Он заметно задрожал и бочком-бочком протиснулся в центр нашей группы.

— Может, он еще живой? — с надеждой спросил Генрих.

— Конечно живой, — буркнул Прошка. — С чего бы ему умирать? От раскаяния, что ли? Это было бы чересчур большой удачей.

Генрих, который говорил конечно же об истопнике, не понял, что Прошка имеет в виду убийцу, и посмотрел на него с изумлением.

— Почему? Что он тебе сделал?

— Пока, к счастью, ничего. Потому-то я и предпочел бы увидеть его мертвым.

Неожиданное заявление совершенно сбило Генриха с толку.

— Но… тебе не кажется, что это очень странная позиция? — начал он осторожно. — Желать человеку смерти только потому, что он ничего тебе пока не сделал? Конечно, никто не знает, какие сюрпризы может преподнести будущее, но…

— Твое мягкосердечие доходит до патологии, — сердито перебил его Прошка. — По-твоему, убийство двух человек — еще недостаточное основание, чтобы желать убийце смерти? Я должен подождать, пока он убьет меня, чтобы иметь право на такое желание?

Генрих, сообразивший, что произошло недоразумение, несколько успокоился. Марк, который все это время пытался пробраться к верхней половине Павла Сергеевича, негромко крикнул из кустов:

— Пульс есть! Но я не могу разглядеть, что с ним…