Как изгибали сталь

Вызвали «специалиста», заводившего двигатель и попросили условно показать все действия по запуску двигателя. Все он сделал правильно за исключением одной маленькой детали – нагнетания масла в двигатель. Сначала включается маслонасос, давление масла доводится до определенной отметки, а затем уже включается стартер. Давление масла не было доведено до необходимой отметки, и оно не попало в систему смазки, обеспечивая дальнейшую циркуляцию. Без масла двигатель поработает минут тридцать и его можно выбрасывать. Что и не было сделано. Когда факты налицо, трудно говорить о каком-то вредительстве.

Затем пошла череда застав. Передачу начали с «придворной» заставы, которая ближе всех находилась к отряду, чтобы можно было своевременно решить все проблемы. Новых хозяев интересовало только оружие. Мы понимали, что после передачи оружия, нам будут выдвинуты заведомо невыполнимые требования, которые остановили бы передачу застав или явились бы поводом для обвинения нас во всех смертных грехах. Поэтому мы твердо держались позиции – передача имущества, подписание актов, а затем передача оружия.

Почти полдня ушло на то, чтобы достигнуть договоренности по этому вопросу. Дважды я останавливал все переговоры и готовился к отъезду. Наконец после долгих консультаций наше предложение было принято.

После приема имущества новый старшина вытащил и свалил в кучу вещи, которые не были вписаны в приготовленные ведомости. Я потребовал, чтобы это имущество было внесено в опись. Новые простыни, наволочки, несколько комплектов годного обмундирования, несколько пар новых ботинок. Старшина имел свой неприкосновенный запас, который позволял ему в любой момент восстановить необходимое количество имущества.

Новый руководитель заставы категорически отказался принимать это имущество и вносить его в опись, заявляя, что ему не нужно это «барахло». Бесхозяйственность полнейшая. Еще начались обвинения в том, что мы стараемся подсунуть всякие ненужные вещи.

Получив еще раз уверения в том, что эти вещи никому не нужны, и они их сожгут, я приказал водителю плеснуть на них грамм сто бензина (это был уже тот период, когда бензин считали бутылками) и поджечь. Что тут началось. Ну, сказали бы, что эти вещи они приготовили для себя, можно было бы понять. Чуть не плачущие люди начали раскидывать костерчик из вещей, затаптывать огонь. Оказалось, что на каждого русского трудилось по двенадцать граждан Магелана, что мы их объедали и не давали достойной жизни.

Вероятно, те двенадцать человек, которые трудились непосредственно на меня, были величайшими в мире бездельниками, так как мой уровень жизни по всем принятым меркам являлся намного ниже уровня, являющегося средним.

Эти обиды были скрашены передачей оружия. Какой был восторг. Каждый автомат был проверен на годность практической стрельбой в окно прямо из комнаты для хранения оружия, из каждого сигнального пистолета был произведен выстрел. Слава Богу, что не проверяли годность ручных гранат и выстрелов для гранатомета.

Затем пошла рутина передачи всех застав. Местное население подходило к нам и спрашивало:

– Зачем вы уходите, кто нас будет охранять?

Один пожилой крестьянин сказал, что такого покоя на границе они уже не почувствуют:

– Мы знали, что днем и ночью нас охраняют, даже стреляют, чтобы никто не ходил за границу. А что будет сейчас?

На именной заставе, гордости отряда, произошел совершенно дикий случай, который неизвестно как можно квалифицировать. Ретивые борцы за сохранение национального достояния схватили на заставской помойке своего земляка, местного парня лет 25, который сдирал оплетку с выброшенных электрических проводов. Насобирал он грамм 50 меди. Его схватили как злостного преступника и бросили в вольер к служебным собакам.

Больше всего была удивлена собака, которая недоуменно смотрела на нас и рычала на каждое движение съежившегося человечка в своем отсеке. Я был просто шокирован. Не к своим землякам, а к нам обратился бедняга с просьбой спасти его. Не помочь, а спасти. До сих пор стыдно за свой ответ ему:

– Извини, друг, сейчас вся власть у твоих земляков, как они решат, так и будет, а я ничего сделать не смогу.

Ретивых «законников» остановило только то, что я обещал сообщить обо всем Гейдарову, мало надеясь на то, что он будет разбираться в этом.

Однажды на заседании магеланского правительства выступал русский армейский офицер из части, дислоцированной в Араратии, чудом сбежавший из магеланских застенков и которого несколько раз выводили на расстрел как араратского шпиона. Резюме Гейдарова по его выступлению было такое:

– Это настолько чудовищно, что в это невозможно поверить.

И не поверил. Эта ситуация также настолько чудовищна, что в неё невозможно поверить. Но, что было, то было.