Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества

Хотя в большинстве статей из этого сборника изложены идеи экспериментов, цель некоторых работ состоит в том, чтобы обосновать эти идеи или отстоять их под напором критики. Иногда же они экстраполируют выводы экспериментов на более масштабные вопросы. Скажем, в раздел о личности и власти я включил статью в защиту этики эксперимента по изучению подчинения. В другой статье отстаиваются его методологические предпосылки. Конечно, без таких статей работа социального психолога немыслима, однако мне всегда было жаль отвлекаться ради них от более приятного занятия – изобретения экспериментов.

Приведу интервью, которое взяла у меня Кэрол Таврис для журнала «Psychology Today».[9] В нем подробно разъясняются некоторые замечания из этого введения и затрагивается широкий спектр моих методологических и предметных представлений.

КЭРОЛ ТАВРИС: В основном ваши работы посвящены опыту городской жизни, и в них выявляются некоторые неосязаемые особенности, отличающие Осло от Парижа, Топику от Денвера и Нью-Йорк – от всех остальных городов. Как вам удается определять подобные особенности?

СТЭНЛИ МИЛГРЭМ: Во-первых, надо смотреть во все глаза, делать обобщения на основании большого числа конкретных случаев, понимать, складываются ли эти конкретные случаи в определенную закономерность, затем попытаться найти глубинные соответствия между мириадами поверхностных явлений в том или ином городе. Обобщаешь на собственном опыте и формулируешь гипотезу.

Затем надо подойти к делу систематически. Спрашиваешь разных людей, какие конкретные инциденты, с их точки зрения, характерны для жизни в том или ином городе, и смотришь, не проявляются ли какие-то закономерности или измерения. Если попросить американцев перечислить конкретные инциденты, которые, по их мнению, типичны, например, для Лондона, они зачастую сосредотачиваются на характерной для лондонцев вежливости. Если речь идет о Нью-Йорке, упоминают, как правило, бурный темп жизни и разнообразие. Отличие психолога от романиста или автора путевых заметок именно в том, что он пытается измерить, действительно ли эти черты – темп, приветливость, разнообразие – соотносятся с реальностью и отличают атмосферу одного города от другого. Так что вклад социальной психологии в многовековую традицию путевых заметок состоит как раз в измерении различий.

ТАВРИС: Какие особенности городской жизни интересуют вас в последнее время?

МИЛГРЭМ: Я уже много лет езжу на работу на электричке. И заметил, что на моей станции есть люди, которых я вижу много лет, но никогда с ними не разговаривал, люди, которых я стал про себя называть знакомыми незнакомцами. Мне почудилась в этом специфическая проблема: люди относятся друг к другу как к деталям окружающей среды, а не как к личностям, с которыми можно взаимодействовать. Такое происходит сплошь и рядом. Но все равно при этом ощущаешь горечь и неловкость, особенно если на станции вы только вдвоем – вы и человек, которого вы видите каждый день, но так и не познакомились с ним. Возникает барьер, который непросто преодолеть.

ТАВРИС: Как вы изучаете феномен знакомого незнакомца?

МИЛГРЭМ: Студенты из моего исследовательского семинара фотографировали на одной станции пассажиров, ожидающих поезда. Они делали копии фотоснимков, нумеровали лица, а через неделю раздавали групповые фотографии всем пассажирам на станции. Мы просили постоянных пассажиров отметить тех, кого они знают и с кем разговаривали, тех, кого они не узнают, и тех, кого они узнают, но с кем никогда не разговаривали. Пассажиры заполняли вопросники по дороге в поезде и возвращали их на Центральном вокзале.

Так вот, оказалось, что в среднем постоянные пассажиры знают 4–5 знакомых незнакомцев, и у них зачастую масса фантазий по поводу этих людей. Более того, среди знакомых незнакомцев оказались социометрические звезды. 80 % пассажиров узнали одну женщину, хотя никогда с ней не разговаривали. Она была визуальным центром толпы на станции – вероятно, потому, что всегда носила мини-юбку, даже в холода.

ТАВРИС: Чем отношение к знакомым незнакомцам отличается от полных незнакомцев?

МИЛГРЭМ: Феномен знакомого незнакомца состоит не в отсутствии взаимоотношений, а в особого рода замороженных отношениях. Например, если нужно задать какой-то простой вопрос или узнать, который час, скорее обратишься к полному незнакомцу, а не к человеку, которого видел много лет, но ни разу с ним не заговаривал. Вы оба сознаете, что между вами существует история не-коммуникации, и оба считаете, что это нормально.