Как Лапы по заграницам гуляли

Вернувшись в Эйдфьорд, мы посмотрели вокруг, и обнаружили, что вдоль реки куда-то вглубь долины ведет пешеходная тропа, а вдоль нее периодически встречаются информационные стенды о том, как лесорубы, охотники и моряки осваивали в свое время дикие леса фьорда, и раньше тут было подобие то ли лесозаготовки, то ли лосося выращивали, в общем, полезным делом занимались, мы по-норвежски читаем не очень, да и говорим три слова в пределах того, до чего сами смогли додуматься в удивительной северной стране. И мы пошли – порядочные хоббиты не могут не пройтись по привлекательной тропке, полной тени от берез, рябин и елей, шепчущих ветру что-то на северно-скандинавском. Справа в такт шагам бежала река, а через реку – нависала скала фьорда с еще одним водопадом, слева – еще скала, но уже без водопада – тишь, благодать и приятная прогулка.

Закончилась тропа у крупного горного озера, прозрачного и синего, как и небо в тот день. Ну, для нас закончилась, потому что тропа-то шла и дальше, а мы, завороженные озером и инсталляциями на берегу в виде пирамидок из камней, заботливо помещенных один поверх другого, остановились. Норвежцы любят так медитировать: придут на берег моря или озера, сядут на воду смотреть, и тишиной наслаждаются, складывая камень на камень. Мы в одной пирамиде штук пятнадцать камней насчитали, это какое терпение надо иметь, чтобы пятнадцать разномастных камней заставить пребывать в равновесии и не падать, я и представить не могу.

Пока я созерцала камни, Андрей Николаевич воровато оглянулся, хитро подмигнул, мгновенно разделся до состояния, в чем мать родила и залез в озеро, я и ахнуть не успела. И тут же из него пробкой и вылетел: ласковая и идеально чистая с виду водная гладь оказалась коварной ванной со льдом. Температура у водички была градусов десять, не больше, так что сеанс моржевания удался только отчасти: выдохнуть, окунуться и выскочить обратно, одеваться и греться.

Близкое знакомство с ледником в жидком виде потребовало прогревания изнутри, и мы вернулись в город, пить самый горячительный для этих целей напиток – холодное пиво. Пока сидели и отдыхали, сделали еще пару интересных наблюдений.

Наблюдение первое. Норвежцы обожают маскл-кары, раритетные автомобили и родстеры. Или просто жители Эйдфьорда ввиду возраста и умения уценить прекрасное к ним с такой любовью относится, но скорее это что-то общенациональное, в Бергене и Осло мы тоже много уникальных машин видели. Ставангер, правда, из общего ряда выпал, но что вы хотите от утра воскресенья, там не то что машин, там и людей-то на улице мы практически не видели. И вот сидим мы за столиком уличного кафе, пьем пенное, и наблюдаем, как одна за одной мимо проносятся мускулистые спортивные автомобили, и тут рядышком с нами останавливается красавица «Volvo» откуда-то из начала или середины прошлого века, а из нее выходит… Роджер Уотерс! Мы чуть не подавились! Конечно, это был не он, что бы ему было делать в малюсеньком норвежском городке, но похож был необычайно! С тех пор у нас хранится уникальная коллекция фотографий – как и всякий уважающий себя мальчик, Андрюша не смог пройти мимо красивых машин, и все их запечатлел. Включая, конечно, и ту, с мнимым Уотерсом.

Подуспокоившись, мы продолжили чинно сидеть, и тут сделали наблюдение второе. Норвеги – исключительно спокойные люди, вплоть до полностью индифферентного отношения к жизни и окружающим, чтобы досадить норвегу – это я не знаю, что сделать надо. Иллюстрация к этому утверждению оказалась такова. Дело в том, что Норвегия – страна горная, каменистая, и у туристов во время прогулок частенько отваливаются в буквальном смысле и ноги, и подошвы с них, и еще чаши каши начинают просить вовсе не кроссовки, а носки. Каких только носков мы в Норвегии не повидали! И однотонные, и с рисунками, и просто выкинутые на тротуар, и с прикольными надписями, и такие, знаете, где для каждого пальца отдельный кармашек – эти, подозреваю, отдали жизнь богу носков в первые же метров триста, там такие носки не выживают, носковая эволюция неумолима.

И вот за соседний с нами столик приземляются два аутентичных нордических красавца, рослые, блондинистые, загорелые. Один из них с выражением легкой брезгливости смотрит на столешницу – а там они. Очередные погибшие носки. Что делает потомок викинга? Зовет официанту? Пересаживается за другой столик? Ругается на нехорошего разбрасывателя носков? Нет. Он берет почившую в бозе тряпочку двумя пальцами, выкидывает в ближайшую урну и с абсолютно спокойным выражением лица садится рядом с другом, будто и не было ничего. Просто квинтэссенция пофигизма, честное слово!