Как любят кумиры. Звёздные романы: Нежность

«Поздно вечером, после съемок, И.А. Пырьев приводил Люду к дому. Скоро мы с мамой стали замечать, что она все чаще приходит подшофе. Щедро растрачивая свой легендарный темперамент, он обучал ее старательно и разносторонне. Постепенно вредная привычка пускала в ней свои корни все глубже и глубже (эти корни позднее дадут ростки). В один из вечеров, как обычно, вернувшись домой в сопровождении Пырьева и опять подшофе, она, стоя у окна комнаты лицом к маме, открыто закурила. Мама с ее пуританским мировоззрением была в шоке. Разразился скандал. Я решила откровенно поговорить с сестрой и узнала, что она очень мучается от положения, в которое попала, ищет выхода. Увидела ее глаза: в них была боль. Она рассказала, как ей было интересно встретить такого неординарного человека, страстно увлеченного своей работой, как она заразилась этой страстью. Вирус актерства основательно вселился в нее. За все это она благодарна ему, доброта и благодарность всегда цвели в ней пышным цветом. Она с любовью принимала его как режиссера. Без определенного контакта и взаимопонимания, считала она, не может быть успеха фильма. Но ее пугали его психо-эмоциональные выпады, и тогда налетал ледяной ветер отчаяния. Он не только увлекал, но и порабощал, а в силу своего характера она часто выходила из повиновения, однако еще некоторое время не осмеливалась говорить, что никогда не станет его женой. Отмалчивалась, не хотела «бить наотмашь», не желая обидеть. Считала, что он, тонкий, все понимающий человек, со временем разберется, что к чему. Однако в ее чувствах он явно не хотел разбираться, а в своих определился давно. Он был привязан к ней, как наркоман. Потом Люда стала все чаще повторять, что их брак невозможен и что она слишком уважает М. А. Ладынину. А однажды выпалила, что мама категорически против их брака, что грозит даже отказаться от дочери, а не считаться с ней нельзя. Конечно, это был «детский лепет на лужайке», но тем не менее Иван Александрович уверенно отправился все уладить с мамой. Это был день моей свадьбы, в доме царила атмосфера повышенной готовности. Вдруг на пороге появляется Иван Александрович – возбужденный, по-юношески стройный, в сером габардиновом пальто, с красивой тростью. Мама, разумеется, тоже пребывала в состоянии необычайной эмоциональности. Но, видимо, Иван Александрович умел убеждать только «царей», а не простых смертных. Ушел, как говорят, низко опустив голову…»

Марченко хватило-таки смелости отказать Пырьеву. А чтобы он окончательно удостоверился, что она не шутит, в 1961 году Людмила скоропалительно вышла замуж за студента МГИМО Владимира Вербенко. Однако их брак просуществовал всего лишь около года, причем распался он во многом из-за Пырьева, который продолжал ухаживать за Марченко и даже приезжал к ней на съемки. Однажды летом 62-го, когда Людмила снималась в Таллине в фильме «Мой младший брат», они сошлись нос к носу – Пырьев и Вербенко. Победил первый, а второй, проведя с женой всего лишь несколько часов, укатил обратно в Москву. На какое-то время Марченко вновь сошлась с Пырьевым.

В 1963 году Людмила закончила ВГИК и приобрела отдельную квартиру у метро «Аэропорт». Ее отношения с великим режиссером продолжались. Пырьев ласково называл любимую Люней и старался везде ее сопровождать. 19 декабря 1963 года он неожиданно явился на день рождения мужа сестры Марченко и вручил имениннику серебряный портсигар, некогда подаренный ему самому его коллегой Иваном Луковым.

Почти каждый день Пырьев уговаривал Людмилу переехать жить к нему, в его роскошную квартиру в высотке на Котельнической набережной. Но она в ответ… влюбилась в другого мужчину. Это был начальник геологоразведочной партии Валентин Березин.

Узнав об этом, Пырьев буквально озверел. Каждый раз, встречая Марченко в коридорах «Мосфильма», он, не стесняясь окружающих, кричал ей: «Даю на размышление три дня!» А когда понял, что это не помогает, поступил с Людмилой так же, как некогда с Екатериной Савиновой, – запретил режиссерам приглашать Марченко на роли. Ивана Александровича пытался образумить его коллега Александр Зархи – мол, это может плохо кончиться, но Пырьев был неумолим: «Не снимать!» Спорить с ним не решались, поскольку он не только возглавлял «Мосфильм», но и был главой Союза кинематографистов СССР (председателем его Оргкомитета). Когда Людмила, доведенная до отчаяния, сказала Пырьеву, что будет жаловаться, он рассмеялся ей в лицо: «На меня можно жаловаться только в ДОСААФ!»

Чуть позже он совершил и вовсе безобразный поступок. Когда Марченко не было дома, Пырьев явился к ней на квартиру (ключи у него остались еще с прошлых времен) и в гневе стал ломать и крушить мебель. Он порвал все фотографии актрисы, всю кухонную посуду вышвырнул на лестницу. Даже помойное ведро не пожалел, отправив его вслед за посудой. И ведь никто из жильцов дома даже не подумал позвонить в милицию. А все потому, что жили там киношники, которые считали, что связываться с Пырьевым себе дороже.