Как любят кумиры. Звёздные романы: Нежность

«Моя дочь Полина Райкина служит в Театре имени Станиславского, а в «Сатириконе» играет как приглашенная актриса… Еще когда она училась на третьем курсе, я, видя какие-то ее работы, сделал ей официальное приглашение. Она ответила отказом. Ей важно самостоятельно утвердиться. Хотя – да, звучала фраза «Ну, ты, конечно, к папе пойдешь!». Как мне с детства говорили: «Ну, ты, конечно, будешь артистом!» Вот это «конечно», такая предопределенность в судьбе человека самолюбивого очень ранит. Мол, ты пойдешь по пути наименьшего сопротивления, тут все ясно… Ничего не ясно! Потому что не учитывается сам человек – его вкусы, его отдельность. А ведь он хочет быть отдельно! И это правильное желание. Я его очень уважаю. Я в свое время тоже 10 лет отработал в «Современнике». По этой же причине. Я не хотел работать с папой, я хотел числиться отдельно…»

Маша РАСПУТИНА

Первые 16 лет своей жизни Маша Распутина (настоящее имя – Алла Агеева, псевдоним – фамилия прадеда) прожила в сибирской деревне Уроп Кемеровской области, что в пяти тысячах километров от Москвы. Несмотря на свой внешне бойцовский характер, будущая звезда российской эстрады, как и всякая девочка, мечтала о большой любви и романтических прогулках при луне…

Первая любовь пришла к Маше в 14 лет – когда она вместе с мамой отдыхала у родственников в Киеве. Ее «принцем» оказался 19-летний студент-геолог с атлетической внешностью, каштановыми волосами, сине-голубыми глазами и румянцем во всю щеку.

М. Распутина вспоминает: «Целыми днями мы целовались до такой степени, что я совсем не чувствовала губ и теряла разум. По нескольку часов лежали в обнимку на берегу реки, а потом бежали в укромный уголок парка, пытаясь создать более интимную обстановку. Однако дальше ласк и поцелуев, к моему сожалению, дело так и не дошло, несмотря на то что встречались мы аж полтора года. Мой обожаемый оказался маменькиным сынком и так и не решился на окончательную близость, а я об этом до сих пор жалею. После нашего разрыва, который, кстати, произошел с подачи его матери (для них я была жуткой провинциалкой, и, наверное, они стеснялись иметь невестку-простушку), я целых шесть лет находилась под впечатлением этого сильного чувства, которое привело к тому, что всех последующих мужчин я подбирала по образу и подобию первого возлюбленного.

Что же касается моего первого сексуального опыта, то он не оставил сильных впечатлений. Я уже не помню точно, как и при каких обстоятельствах это было. Отчасти хотела отомстить своему любимому, отчасти посчитала, что пришло время, – как-никак почти 17 лет. Но это была отнюдь не любовь, хотя он очень походил на моего голубоглазого атлета. Единственное, что помню точно, – мне в первый раз это очень не понравилось и потом я жалела, что не дождалась нового чувства. Кстати, с моим первым мужчиной сексом я больше никогда не занималась…»

После окончания школы ни о какой артистической карьере Маша не мечтала и поступила в горный техникум. Но потом по совету подруги матери, которая жила в Москве, отправилась покорять столицу. Однако экзамены в институт провалила и устроилась бухгалтером на фабрику. Работала с утра до вечера в машбюро, копаясь в многочисленных бумагах и проклиная тот день, когда согласилась принять предложение маминой подруги приехать в Москву. Еще месяц-другой такой жизни, и Распутина, видимо, вернулась бы на родину, если бы в ее судьбу вновь не вмешался случай.

В один из дней она узнала, что в фабричном клубе арендует помещение некий вокально-инструментальный ансамбль под управлением бывшего боксера, чемпиона Советского Союза, а ныне музыканта Владимира Ермакова. А так как Распутина в своей сибирской деревне всегда считалась первой певуньей, у нее возникла отчаянная мысль продемонстрировать свои способности столичным ценителям искусства. Но поскольку действовать внаглую смелости у Маши не хватило, она решила пойти на хитрость. Позвонив Ермакову по телефону, она представилась секретарем комсомольской организации фабрики и попросила прослушать одну фабричную девушку, которая хорошо поет. Ермаков сделал попытку возразить против подобного протежирования, однако настолько вяло (видимо, боялся испортить отношения с руководством фабрики), что Распутиной не стоило большого труда уговорить его назначить встречу талантливой девушке. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«Когда я пришла, все на меня смотрели и, наверное, думали, что явилась просто красивая, фигуристая девушка – у меня пятый размер бюста! Мужики все разглядывают, изучают. Ну, думаю, сейчас я вам задам шороху! И – спела на разные голоса все, что знала. Народ обалдел. Долго не верили, что я нигде не училась. Когда Ермаков узнал, что я вообще не знаю нотной грамоты, он подумал, что я его разыгрываю. В группу взял сразу же. Программа называлась «Варьете», с нее-то все и началось…»