Как любят кумиры. Звёздные романы: Страсть

В середине 70-х Крамаров выглядел, как тогда было принято говорить, полностью «упакованным». Если в начале 60-х у него не было даже приличной рубашки, чтобы запечатлеться в ней на фотооткрытке от Бюро кинопропаганды (стоили 8 копеек за штуку), и ему пришлось одолжить ее у своего друга Александра Левенбука, то теперь у него было все: и рубашки импортные, и «Фольксваген». Жил он в знаменитом круглом доме на Мосфильмовской, главной достопримечательностью его квартиры была коллекция антиквариата. Вот только хозяйки достойной в доме не было. Несмотря на то что девушки гроздьями висели у Крамарова на шее, ни одна из них так и не смогла по-настоящему завоевать его сердце. Вот когда он пожалел, что расстался с Машей! Но вернуть все обратно было уже невозможно. Очевидцы рассказывают, что в ту пору Крамарова часто можно было встретить у модного магазина «Лейпциг»: стоя возле своего белоснежного «Фольксвагена», он, поигрывая ключами, ловил попутчиц. Именно таким образом он хотел познакомиться с какой-нибудь симпатичной и интеллигентной женщиной. Но все его попытки успехом так и не увенчались. Обращался он за помощью и к друзьям.

Вспоминает В. Стронгин: «Однажды мне позвонил заведующий рубрикой «Клуб 12 стульев» из «Литературной газеты», журналист Виктор Веселовский: «Слушай, Варлен, мне сейчас звонил Савелий Крамаров. Ты знаешь его лучше меня. Не рехнулся ли он?» – «А что случилось?» – поинтересовался я. «Савелий попросил меня познакомить его с интеллигентной девушкой!» – насмешливо-издевательским тоном произнес Веселовский. «Ну и что? – спокойно изрек я. – Если можешь, то помоги ему. Умную и симпатичную девушку сейчас найти нелегко. Сам знаешь». – «Ничего такого я не знаю, – усмехнулся Веселовский. – У меня в жизни были две жены – законная и все остальные!» Он хотел перевести разговор в другое русло, но я опять вернул его к просьбе Савелия: «Человеку очень трудно, если он обратился за помощью к тебе. Неужели не понимаешь? Он думает, что раз ты вращаешься в высшем свете, то поможешь ему встретить именно такую девушку, умную, красивую и верную, которая сможет стать ему женой». – «Он спятил окончательно! – резюмировал Веселовский. – Вокруг меня одни авторши, которые ради того, чтобы их произведение появилось на моей полосе, готовы на все. Одна вдруг заерепенилась ни с того ни с сего, поэтому на гастролях в Омске я оставил ее на рынке, куда мы поехали за зимними шапками. Рынок находился километрах в тридцати от города. Думаю, пусть знает свое место. Потом она, иносказательно, конечно, изобразила меня в своем рассказе в виде палача. Я очень смеялся. Чем я могу помочь Савелию Крамарову?» – «Ничем, – согласился я. – Но как, интересно, отреагировали другие авторы, когда ты оставлял молодую женщину, кстати, их весьма способную коллегу, на рынке вдали от города? Там ведь были Иванов, Арканов, Измайлов, Владин, Бахнов…» – «Я сказал водителю автобуса: «Трогай!» – и мы поехали. Они даже не пикнули! А ты что, поддерживаешь просьбу Крамарова?» – «Нет, – сказал я, – он просто обратился не по адресу. Читая твою полосу, он представлял тебя на редкость добрым и гуманным человеком, раз решил, что ты поможешь ему. Но ты не в состоянии выполнить его просьбу. Видимо, он позвонил тебе от безысходности. Ты прости его». – «Ладно, – снисходительно согласился Веселовский. – От любви, согласен, можно потерять голову…»

Крамарову действительно было очень трудно подыскать себе жену, поскольку он хотел жениться непременно на иудейке. Эта мысль пришла к нему в середине 70-х, когда он всерьез увлекся религией. Рассказывают, что тогда в него была влюблена одна женщина (чуть старше его), которая любила его так безумно, что даже пыталась покончить с собой, когда Крамаров отказался на ней жениться. А не женился он на ней по одной причине – она была русской.

Под предлогом творческих и личных неурядиц Крамаров в конце 70-х принимает твердое решение покинуть СССР. Он начинает «прощупывать почву» на предмет своего отъезда, но натыкается на глухую стену непонимания: выпускать из страны его никто не собирается. Когда его терпению пришел конец, он пошел прямо в КГБ и спросил: «Почему мне не разрешают уехать? Ведь в Израиле у меня живет единственный родной для меня человек – мой дядя». В ответ ему сообщили: «Это не мы вас не выпускаем, а ваше непосредственное начальство – Госкино». Только после этого Крамаров понял, что побуждало Госкино не выпускать его из страны. Ведь он снялся более чем в сорока фильмах, и в случае его эмиграции все эти картины должны были положить на полку. Абсурд, конечно, но это было именно так…

Между тем положение Крамарова было более чем странным. Из страны его не выпускали, но и работу по специальности не предоставляли. Например, за период с 1979 по 1981 год у него было всего лишь 12 съемочных дней.

Чтобы хоть как-то свести концы с концами, Крамаров ездит с концертными гастролями по стране. Но даже это не спасает его. Он продолжает бомбардировать ОВИР своими заявлениями и в итоге – побеждает!