Как любят россияне

В феврале нам удалось провести вместе еще три дня, и потом мы были обречены жить, не замечая ничего окружающего, считая дни, перечитывая по сотне раз письма, писавшиеся утром, вечером и ночью, вымаливая, выклянчивая все те же «внеочередные краткосрочные», жалкие пятнадцатиминутные встречи, но такие счастливые! (Вконец измученный нами замполит сказал, что такого за всю многолетнюю службу он еще не встречал.) Сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне просто не верится, что можно было все это пережить и не умереть от тоски и одиночества. 341 письмо – 168 его и 173 моих – отсчитывают дни нашей разлуки. В нашей горькой любви были праздники – год до освобождения, потом двести дней, чуть позже – «сто дней до приказа», так мы шутили; еще был месяц после свадьбы, и два, и три, и годовщина первого письма и первого свидания, и даже первой передачи.

...

И вот пять месяцев мы вместе. Пять месяцев у нас «настоящая семья», в которой есть все, что положено настоящим семьям: в меру ссор, множество ошибок и великое множество любви.

…О чем еще рассказать? О том, как мама, узнав обо всем, кричала мне в трубку: «Я все равно не дам тебе жить в этом городе!» Или о том, как бабушка, поначалу отнесшаяся вроде бы с пониманием, узнав, что я жду ребенка, приветствовала будущего правнука словами: «А не проще ли сделать аборт?» Или еще о том, как Сергей, когда я заболела, пять дней мотался по незнакомому городу, отыскивая для меня лекарства, потому что мои родные, известные в городе медики, отказались от меня, узнав, как я их «опозорила»?

...

Кроме Сережи, у меня не осталось ни одного близкого человека. Весь мир для меня замкнулся в нем. Каждый день и каждый час в каждом дне он превращает в маленький праздник – для меня. В самые трудные времена меня спасают его улыбка и его плечо.

Может быть, этот рассказ вызовет недоверие – нашей семье, как и любви, еще так мало лет, можно ли с уверенностью говорить о чем-то? Но мы пережили вместе столько плохого и тяжелого, что есть все-таки маленькая надежда – с хорошим мы справимся…

И если только может быть женщина благодарна мужчине за его любовь, за веру, за то, что он оказался настоящим мужчиной, – значит, это мое письмо и есть самое искреннее и настоящее признание в любви. И БЛАГОДАРНОСТЬ – ЗА ПОДАРЕННУЮ МНЕ ЖИЗНЬ.

Евгения и Сергей

Я была бомжом, а стала любимой!

Жизнь моя до встречи с ним была запрограммирована на обычную схему несчастных женщин. Первый брак – крушение иллюзий. Рождение дочки, скандалы, измены. И самое страшное – мой уход из дома. Ушла в никуда. Бесцельно ездила по городам – отдыхала душой. Двухлетняя дочь в это время была у родственников. С родителями я почти не имела связи. Не могла – у нас конфронтация. Попытки зацепиться за жизнь. В это время вокруг меня был беспросветно-черный туман. Бомж, перебивающаяся случайным заработком, ночующая где придется. Только случайно не стала проституткой – мордашкой не вышла.

И вдруг словно толкнули под руку. Пробираясь через толпу, почувствовала чей-то взгляд. Оглянулась – неброско одетый парнишка курил и смотрел на меня. Надо сказать, что вид я держала. На вокзалах, в общагах мылась, стирала одежду, даже красилась. Стало, однако, интересно, что он нашел в этой бабе не самой первой молодости, да и не королеве красоты. Подошла, попросила сигарету. И в этот момент точно в сердце кольнуло – было в этом пареньке что-то располагающее. Вот так посмотрела я ему в глаза и поняла – это он.

...

Стендаль назвал эту фазу «вторичной кристаллизацией». Я назову – узнаванием. Разговоры, рассказы друг о друге. Он моложе меня на четыре года. Совсем пацан. И я не совсем юная, не очень свежая, пережившая брак, да еще с ребенком. Но парадоксально, это была любовь с первого взгляда.

Не стану рассказывать, как Он тянул меня из того болота, где я в то время находилась. Как я жила в Его комнате в общежитии, где жили еще трое. Но никто не смел даже оскорбительно отозваться обо мне. Так, можно сказать, появился наш неофициальный союз.

Но я скучала по дочери и однажды решила уехать. Он не стал меня удерживать, хотя в глазах у него стояли слезы. «Я очень люблю тебя, – сказал Он, – и я приеду к тебе».