Как ломали хребет народу

Сутью же, ядром произошедшего является, с моей точки зрения, вот эта метафизическая катастрофа падения. Когда она произошла, завершилась первая часть мистерии. Начался регресс. Но граждане-то твёрдо считали, что если они сделали это… продали это. то теперь они получат что-то взамен. И им было важно понять, что же они получат. Что они получат вместо X советского потребления — скромного, далеко не идеального, скудного, в чём-то не лишённого унизительности (очередей и всего прочего)? Они должны были получить больше, чем X. За счёт чего?

Я уже сказал, что происходящее, являющееся метафизическим падением, для человека, который мыслит духовными категориями, может быть названо «регрессом», «сбросом» или «инволюцией». Так вот, в процессе инволюции особь, которая начала двигаться по пути инволюции или регресса, или коллектив, который начал двигаться по этому пути, или макроколлектив, именуемый «нация», «общество» и так далее — любое такое сообщество или индивидуум, начав двигаться по этой траектории, мыслит для себя любые приобретения как отказ от обременений. Где в итоге — при очень глубокой инволюции — обременением может оказаться всё что угодно. Больной, а то и здоровый ребёнок, больная, а то и здоровая жена, всё что угодно! Старик-отец, старуха-мать, всё что угодно! В пределе — всё что угодно, если человек начал падать, то есть двигаться, встал на путь инволюции. А граждане мыслили некими скромными отказами от обременений.

Первое, от чего они хотели отказаться, и считали это очень разумным, — это от того, чтобы кормить разного рода братские страны — Кубу, Анголу или, например, страны Варшавского договора. Пресловутая поговорка «Куба — си, мясо — но» отскакивала от зубов наших не только диссидентствующих, но и вообще скептически настроенных по отношению к происходящему граждан только так. «Давайте, — сказали граждане, — раз уж мы не строим коммунизм во всём мире (то есть мы отказались от первородства), давайте-ка теперь откажемся от того, чтобы кормить Кубу, Анголу, СЭВ и всё прочее, и мы получим к X некий Y. Потому что мы, освободившись от этого обременения, можем все средства направить на потребление. И у нас потребление станет больше!». Как говорят математики, X+Y больше, чем X. Вроде всё логично.

Второе — оборона, военно-промышленный комплекс. «Давайте, — сказали граждане, — если уж мы не воюем с Америкой за коммунизм, у нас нет с ней идеологического конфликта, а также всего другого, давайте не будем создавать такой военно-промышленный комплекс, такую армию, чтобы она так сверхдержавно поддерживала наши интересы аж на Кубе и бог знает где, в Никарагуа или неизвестно где ещё… В Афганистане… Давайте это всё обременение по крайней мере уменьшим, и за счёт этого некое Z, взятое за счёт уменьшения этого обременения, тоже пустим на потребление. X+Y+Z ещё больше X! Намного больше X! Смотрите, как мы уже движемся к своему счастью чечевичной похлёбки!».

И вроде бы эти первые два шага были логичны в том смысле, что вроде сними эти обременения, направь их на потребление, купи шмоток, продуктов и чего-нибудь ещё, и действительно окажется больше!

Но граждан соблазнили на третий шаг. Им сказали: «Нужно сделать ещё один шаг ради увеличения чечевичной похлёбки, причём радикального. У нас неэффективная экономика, неэффективное советское государство, весь этот „совок“ производит очень мало! Он неэффективно производит, он неспособен наполнить прилавки, произвести очень много разного рода продуктов, он на это не способен! Давайте заменим его на наш капитализм! Тогда вместо X наш капитализм произведёт 100 X! Да, он возьмёт себе 70 X. Потому что богатые должны быть богатыми, потому что он не будет иначе работать. Но 30-то он оставит нам! Мы в 30 раз повысим своё потребление за счёт только одного действия — мы быстро построим капитализм!». Или, как говорил Ельцин: когда заработает дремлющая рука рынка, дремлющие силы! Мне так и виделись гекатонхейры. их так звали, кажется, в Греции, такие сторукие существа, которые сейчас заработают, и «пойдёт уж музыка не та, у нас запляшут лес и горы»! Граждане согласились и начали строить капитализм, причем, поскольку им 100 X захотелось быстро, то они решили построить его в несколько лет.

Мы много раз спрашивали их (можете прочитать мои ранние книги, подобные «Постперестройке», или статью «О механизме соскальзывания»): с какой стати в стране, где законные накопления ничтожны, где даже академик или крупный юрист не может накопить за свою жизнь больше ста тысяч рублей, с какой стати в такой стране сформируется нормальный капитал? Кто купит эти заводы и фабрики? Магазины и спортивные залы? Кто это всё купит?! Было сказано тогда же: «Да, это купит мафия! Цеховики, мафия. Ну, во-первых, поскольку все „совки“ — люди нездоровые, то все „антисовки“ — люди здоровые, поэтому они-то и есть соль земли нашей. Во-вторых, не важно, что они преступники. Они, когда купят, станут хорошими!»