Как мне тебе понравиться?.. Стихотворения

– Ты просто баба, – он сказал, —

Как маленький, влюбился!

Любовь не стоит ни гроша,

Коль сердце только тает.

Запомни: женская душа

Несмелых презирает!

Она ж смеется над тобой

Почти наверняка.

Да где характер твой мужской

И твердая рука?!

Потребуй все. Не отступай!

Смелей иди вперед!

Она – твоя! Не трусь и знай:

Кто любит – не уйдет!

И чтоб в любви не знать обид,

Запомни навсегда:

Что грубость девушка простит,

А глупость никогда!

Весенний ветер ли подул,

Коварен и лукав,

Иль друга речь, иль крови гул,

Но парень, выслушав, кивнул:

– Возможно, ты и прав…

Звенела ночь, луна плыла,

Как ворон, мгла кружила,

И хоть растеряна была,

Она и вправду не ушла,

Наверное, любила.

Гремели зори у реки

Кантатами скворцов,

И мчались дни, как огоньки,

Как стрелы поездов.

Теперь волнениям конец!

Победа и покой!

Но почему же стук сердец

Подавленный такой?

Он так любимую берег,

Как берегут цветы.

И так смущался, что не мог

Сказать ей даже «ты».

Но друг явился и «помог».

И он сумел, он вырвать смог

Растерянное «да»…

Так почему ж в конце пути,

Куда он должен был прийти,

Не вспыхнула звезда?!

Тебе б смеяться поутру,

А ты весь будто сварен.

Зачем стоишь ты на ветру?

О чем ты плачешь, парень?

Эх, снять бы голову ему —

Скотине, другу твоему!

1962

Таежный родник

Мчится родник среди гула таежного,

Бойкий, серебряный и тугой.

Бежит возле лагеря молодежного

И все, что услышит, несет с собой.

А слышит он всякое, разное слышит:

И мошек, и травы, и птиц, и людей,

И кто что поет, чем живет и чем дышит, —

И все это пишет, и все это пишет

На тонких бороздках струи своей.

Эх, если б хоть час мне в моей судьбе

Волшебный! Такой, чтоб родник этот звонкий

Скатать бы в рулон, как магнитную пленку,

И бандеролью послать тебе.

Послать, ничего не сказав заранее.

И вот, когда в доме твоем – никого,

Будешь ты слушать мое послание,

Еще не ведая ничего.

И вдруг – будто разом спадет завеса:

Послышится шишки упавшей звук,

Трещанье кузнечика, говор леса

Да дятла-трудяги веселый стук.

Вот шутки и громкие чьи-то споры,

Вот грохот ведерка и треск костра,

Вот звук поцелуя, вот песни хором,

Вот посвист иволги до утра.

Кружатся диски, бегут года.

Но вот, где-то в самом конце рулона,

Возникнут два голоса окрыленных,

Где каждая фраза – то «нет», то «да».

Ты встала, поправила нервно волосы,

О дрогнувший стул оперлась рукой,

Да, ты узнала два этих голоса,

Два радостных голоса: твой и мой!

Вот они рядом, звенят и льются,

Они заполняют собой весь дом!

И так они славно сейчас смеются,

Как нам не смеяться уже потом…

Но слушай, такого же не забудешь,

Сейчас, после паузы, голос мой

Вдруг шепотом спросит: – Скажи, ты любишь?

А твой засмеется: – Пусти, задушишь!

Да я, хоть гони, навсегда с тобой!

Где вы – хорошие те слова?

И где таежная та дорожка?

Я вижу сейчас, как твоя голова

Тихо прижалась к стеклу окошка.

И стало в уютной твоей квартире

Вдруг зябко и пусто, как никогда.

А голоса, сквозь ветра и года,

Звенят, как укор, все светлей и шире…

Прости, если нынче в душе твоей

Вызвал я отзвук поры тревожной.

Не плачь! Это только гремит ручей

Из дальней-предальней глуши таежной.

А юность, она и на полчаса —

Зови не зови – не вернется снова.

Лишь вечно звенят и звенят голоса

В немолчной воде родника лесного.

1963

За счастьем!

У них в ушах горячий звон.

У ног лежит луна.

Парнишка по уши влюблен.

По маковку она.

Шуршит, кружа под фонарем,

Осенний листопад.

Он вдруг сказал: – Давай пойдем

Куда глаза глядят!

И как огнем подожжена

Волнением его:

– Идем! – ответила она. —

До счастья самого.

И вот влюбленные в пути.

Костром горит восход.

Их где-то счастье впереди

Неведомое ждет!

И долго время их вело

По магистралям гулким.

А счастье, просто как назло,

Все время дома их ждало,

В родимом переулке…

1963

Ненужные споры

Двое ссорились, даже кричали,

Потом устали в конце концов.

Сердито затихли. И так молчали.

Наверно, не меньше пяти часов.

А где-то в это время смеялись,

Ходили в кино и читали стихи,

Работали, пели, мечтали, влюблялись,

Смотрели спектакль, напряженно-тихи.

Где-то дома к небесам возводили,

Играли в теннис, ловили бычков —

Короче, дышали! Короче, жили!

А здесь будто склеп: ни улыбок, ни слов…

И вряд ли обоим сейчас понятно,

Что эти часы, как бессмысленный бег,

Для них потеряны безвозвратно,

Из жизни вычеркнуты навек!

Наука на все ответы находит.

Она утверждает: – Имейте в виду,

Пол человеческой жизни уходит

На сон, на транспорт и на еду.

А чем порой эта жизнь полна?

И много ль отпущено нам от века?

Ведь если подумать, то жизнь человека

Не так уж и слишком, увы, длинна…

Какой же статистик за нас учтет

Время, ушедшее на раздоры,

На злые слова, на обиды, на споры?

А жизнь ведь не поезд, она не ждет.

Конечно, можно хитрить, улыбаться:

«Подумаешь, важный какой разговор!»

А если по совести разобраться,

Сколько на свете ненужных ссор!

Поссорились, вспыхнули, побледнели…

Только б не сдаться! Не уступить!

А это ведь дни, а это недели

И, может быть, годы, коль все сложить.

И хочется мне постучать, обратиться

В тысячи окон, в сотни квартир:

– Кто в ссоре, прошу вас, идите мириться!

Милые люди! Давайте учиться

В собственном доме бороться за мир!

1964

Зимняя сказка

Метелица, как медведица,