Как много событий вмещает жизнь

Наш комитет во взаимодействии с МИДом и Министерством обороны готовил развернутое заключение о готовности к ратификации советско-американского договора по сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ). Это было очень важно для улучшения координации взаимодействия различных ветвей власти. Мне удалось добиться, чтобы наши парламентарии деятельно участвовали в переговорах по СНВ, которые с советской стороны непосредственно вели представители МИДа, Министерства обороны, Генерального штаба. Такой прецедент стал первым в истории СССР. Между тем подобное взаимодействие было обычной практикой для стран с устоявшейся парламентской системой.

Переговоры по СНВ проходили в Женеве. Члены комитета по международным делам четырежды вылетали в Швейцарию для встреч со своими коллегами – конгрессменами США. С американской стороны нашим главным оппонентом был сенатор Сэм Нанн, известный в Соединенных Штатах специалист в области ядерных вооружений. Обсуждались довольно специфические вопросы, такие, например, как проблема соотношения веса оружия. То и дело возникали разногласия в подходах сторон к различным формулировкам договора.

Многое удавалось постепенно согласовывать на компромиссной основе. Это делалось для того, чтобы облегчить сначала подписание документа, а затем и процедуру его ратификации в парламентах двух государств.

Однако я был настолько перегружен текущими делами в Кремле, в Верховном Совете и в ЦК КПСС, что не всегда мог присутствовать на каждом раунде переговоров в Швейцарии. Я находился в постоянных разъездах по стране. Иногда срочные телеграммы из Женевы находили меня вдали от Москвы. И тогда вопросы приходилось решать буквально на ходу. Чтобы усилить нашу делегацию, я рекомендовал ввести в ее состав бывшего главного редактора газеты «Правда» академика АН СССР Виктора Григорьевича Афанасьева. Он был не просто журналистом, долгое время возглавлявшим правление Союза журналистов СССР, но и видным ученым. Великую Отечественную войну Афанасьев прошел как летчик-штурмовик. Он не понаслышке знал проблемы военной авиации. Это помогало ему глубоко разбираться в тех вопросах, в которых нередко путались другие участники переговоров. Афанасьев поразил американцев своей эрудицией, доскональным знанием обсуждаемых тем. Надо принять во внимание, что членам переговорных групп, для того чтобы быть в курсе дела, приходилось прорабатывать огромное количество технической документации и пояснительных записок.

Здесь хотел бы заметить, что встречи наших депутатов с конгрессменами США стали серьезной школой выработки новой международной межпарламентской культуры общения. Впервые за всю историю XX века полномочные представители законодательной власти двух великих держав стали прислушиваться друг к другу, прагматически взвешивать все аргументы за и против, а главное – стремиться к выработке взаимоприемлемого консенсуса. Разоружение всегда было ахиллесовой пятой мировой политики. Вспомним печальные уроки Версальской мирной конференции, неудачи Лиги Наций… Теперь же достигалось то, что призвано было спасти цивилизацию от угрозы самоуничтожения.

Обсуждение проблем СНВ не ограничивалось заседаниями в Женеве. В один из дней 1991 года Горбачев пригласил меня срочно зайти в Овальный зал Кремля. Явившись, встретил там министра обороны Язова, начальника Генерального штаба Моисеева, министра иностранных дел Шеварднадзе и его первого заместителя Бессмертных. Вскоре подошел и сам Горбачев.

Получилось так, что обсуждение по ключевым вопросам сокращения стратегических наступательных вооружений проходило тогда в высшем эшелоне власти, что называется, «на ногах». Горбачев настаивал на необходимости сокращения советских ядерных боезарядов и стратегических носителей наземного базирования. Он говорил, что СССР располагает в ядерной сфере огромными излишками, от которых надо избавляться. У меня создалось впечатление, что Горбачев делал эти утверждения как бы с заранее подготовленной подачи Моисеева. Начальник Генштаба, в свою очередь, приводил аргументы в поддержку позиции Президента.

Зато министр обороны Язов возражал Верховному главнокомандующему. Он подчеркивал, что в СССР стратегические носители наземного базирования с ядерными боеголовками гораздо лучше адаптированы, нежели, скажем, американские системы надводного базирования. Его тревожили не всегда обоснованные, как ему казалось, уступки советской стороны на переговорах по разоружению. Беспокоило также коренное изменение не в нашу пользу военно-стратегической обстановки в Европе.