Как мужики остались без начальства (сказка)

— Радуйтесь православные, станового и стражников черти взяли!

Обрадовались мужики и решили отслужить молебен с водосвятием по случаю избавления от начальства. Послали Ивана за попом. Пришел Иван к попу. Так и так, говорит, забрали черти начальство; по такому случаю просят вас мужички молебен отслужить.

Не поверил поп. «Не может того быть, говорит, чтобы черти начальство забрали, сущыя же власти от Бога учинены суть».

— И черти, батюшка, тоже от Бога установлены, и как они тоже есть начальство над грешниками, почему им не забрать станового да урядника? Неужто они праведники?

— Ты, я вижу, дурак, да еще и крамольник. Уж помяни мое слово: гореть тебе в вечном огне. Пошел вот, болван! Собери сначала десять рублей, тогда и молебен отслужу.

— Гореть ли мне в адском огне или нет — это бабушка надвое сказала. А вот ты, батька, я вижу, руку станового и урядника держишь, да и обдираешь не хуже их. Как бы я и тебя к черту не послал!

— Это меня-то к черту? А кто же вас будет крестить, венчать, хоронить?

Задумался Иван — дело выходит дрянь. Кто же взаправду будет венчать и хоронить, разве дьячек? Так у него волосы короткие и рясы нет. Оно, положим, можно волосы отрастить и рясу надеть, — тогда опять выйдет поп. Думал, думал Иван и додумался: «давай, попробую, пошлю попа к черту. Коли он праведный человек, черт его не возьмет, а коли возьмет, погляжу-ка я, что из этого выйдет — пропадет народ без попа, али лучше прежнего заживет. Коль пропадать начнет, можно из дьячка попа сделать». Решил так Иван и говорит попу:

— Вот что я тебе, батька, скажу. Кормишься ты около мужиков, и радоваться ты должен нашей радостью, и печалиться нашей печалью, а не держать руку начальства. Ступай сейчас задаром молебен служить, а не то нам такого попа вовсе не надо...

— Молебен задаром! Да я тебя, сякого, такого сына за такие слова к причастию не допущу, от церкви отлучу, прокляну!

— А коли так, то ступай ты к черту.

Не успел Иван оглянуться, как разверзся пол, заклубилось пламя, выскочил черт, схватил попа поперек тела и уволок его в ад.

Призадумался Иван, пришел к мужикам: «так и так, говорит, не захотел поп задаром молебна служить, я и послал его к черту, а черт его и забрал. Давайте, мужики, попробуем, можно ли без попа жить?».

Призадумались мужики, кто пригорюнился, кто обрадовался, однако долго о попе тужить не стали. Была у мужиков другая забота, где бы землицы раздобыть. Земли кругом села было столько, что с утра до вечера от края до края не дойдешь, да только вся земля была помещичья, а мужикам только по пол-десятины на душу приходилось, и «не токма скотину, куренка выгнать было некуда».

И говорит Иван:

— Православные, доколе терпеть мы будем? Почему мы работаем от зари до зари и никогда сыты не бываем, а помещик ничего никогда не делает, а весь день выпивает да закусывает? Пойдем-ка к нему да расспросим, правильно ли он своими землями владеет?

Приходят мужики к помещику. Сидит помещик за столом, выпивает и закусывает. Вышел Иван вперед и говорит:

— Скажи-ка нам, барин, почему это ты палец о палец весь день не ударишь, а всегда сыт и пьян и нос в табаке, а мы от зари до зари работаем, а никогда сыты не бываем?

— А потому, — отвечает барин, — что вы мужики-дураки, а мой дедушка при царице Меликтрисе лакеем состоял; хорошо угождать ей умел, зато земли получил, а теперь я их вам по пятнадцати рублей за десятину сдаю и хороший доход имею.

— Так царица, говоришь, подарила... А царица откуда землю взяла, чтобы дарить ее, сама что ли сделала?

— Не царица землю сделала, а Бог сотворил.

— А коли Бог сотворил, значит земля божья, а коли божья, так почему же у тебя ее многие тысячи, а у меня на одну упряжку пахать?

— Что с вами, дураки, толковать! Земля есть моя собственность, у меня на нее есть грамота. А если вы бунтовать хотите, так я сейчас же к царю гонца пошлю, и он полк солдат сюда вышлет, мою собственность защищать.

— Бунтовать мы не хотим, а хотим, чтобы у каждого земли было столько, сколько он сам запахать может, чтобы все было по-божьему, по-хорошему. И тебя, барин, не обидим: выбирай самую лучшую землю, запрягай самую лучшую лошадь, и паши себе, сколько душеньке угодно. Все, что запашешь,—твое будет, только и нам не мешай.

Рассердился барин:

— Это чтобы я, столбовой дворянин, белая кость, да стал бы свои руки около сохи пачкать! Да я вас, мерзавцев, за такие слова всех перепороть велю!

И послал гонца к царю за солдатами. Рассердился Иван. — А коли так, говорит, так ступай же и ты к черту!

Не успели мужики глазом мигнуть, как расселся пол в комнате, заклубилось пламя, выскочили черти багровые, схватили помещика и уволокли его в ад.

А мужики запрягли сохи и поехали в поле, помещичью землю запахивать.

Не успели мужики и по десяти борозд сделать, как слышат — из пушек стреляют. Глядят, а их село уже с четырех концов горит. Побросали мужики сохи, побежали в село. Прибегают и видят, что царские солдаты уже пришли, баб и ребятишек, как воробьев стреляют, избы поджигают.