Как музыка стала свободной

Во-первых, Бранденбург вроде бы рекламировал себя: чтобы легально продавать mp3, музиндустрия должна была получить на них лицензию Фраунгофера, а это дорого. Учитывая, сколько вообще в интернете уже пиратских файлов, предложение Бранденбурга звучало почти как шантаж и вымогательство, хотя, конечно, сам он ничего подобного не имел в виду.

Второе объяснение заключается в том, что на самом деле RIAA не отвечает за музыкальную индустрию. Верно обратное: это лоббистская организация, которая получает заказы от Большой шестёрки. Сотрудники RIAA — это инсайдеры в вашингтонских структурах, которые должны разговаривать с законодателями о законах, защищающих авторские права; это частные детективы, которые вместе с силовиками ловят пиратов; это бухгалтеры, которые присуждают «золотые» и «платиновые» статусы альбомам. У этой организации нет ни капитала, ни власти, чтобы начать крупные инвестиции в технологию цифрового распространения музыки. Бранденбург попросту обратился не к тем.

С другой стороны, если б им действительно было не наплевать, они бы могли перенаправить Бранденбурга на любой мейджор-лейбл, но они и этого не сделали. И тут появляется третья причина, которая всё объясняет: они ничего не сделали, потому что так сказали их технические специалисты. Студийные инженеры ненавидели mp3. Они крутили ручки микшерных пультов и сводили альбомы. Они отвечали за качество звучания готовых альбомов, а mp3, по их мнению, звучал дерьмово. Цеховое сопротивление оказалось самым большим препятствием, помешавшим вовремя принять mp3. Но у звукоинженеров были на то причины. Взломанные версии L3Enc, гулявшие по интернету, не давали качественный звук: разницу в звучании CD и пиратского mp3 легко улавливал любой слушатель. Но звукоинженеры — они совершенно конченые аудиофилы, презиравшие даже высококачественные mp3. Для них записать неощутимые звуковые тонкости музыки — это профессиональный долг на грани одержимости. А теперь какой-то Бранденбург предлагает уничтожить 90 процентов труда их жизни.

Подобное Бранденбург слышал и ранее. В качестве опровержения он ссылался на теоретическую работу Эберхарда Цвикера, которая доказывала, что информация, уничтожаемая при оцифровке, ухом всё равно не воспринимается, что подтверждено и двойной слепой проверкой. Бранденбург всегда ставил себе целью прозрачность, и к 1997 году он считал, что может её достичь в 99 процентах случаев[54].

Студийные инженеры не верили в это, убеждённые, что на любом уровне качества уловят массу отличий CD от mp3, и, более того, возмущались, когда их профессиональное суждение ставили под вопрос.

Многие знаменитые артисты с этим соглашались. Некоторые, как, например, Нил Янг, годами боролись за сохранение стандартов аудио и проиграли[55].

Но здесь шёл не просто технический спор. Это была битва цивилизаций. Хотя практически звукоинженеры и учёные работали в одной сфере, но на самом деле — это существа разных пород. Звукорежиссёр — это человек с образованием в области музыкального менеджмента, а не дипломированный инженер. Многие другие — сами музыканты и авторы песен — со временем вырастали в высокооплачиваемых продюсеров (Джимми Айовин сам так начинал). Другими словами, они сами артисты, у них отсутствует научный взгляд на мир. Для студийных чуваков звук — категория эстетическая, описываемая в терминах вроде «тон» и «тёплый». Для учёных же звук — это физическое явление Вселенной, колебание воздуха, описываемое логарифмическими единицами. Когда физик-акустик спорит с продюсером записей, они на самом деле разговаривают на разных языках.

Ну и, наконец, никакие данные и выкладки не способны целиком и полностью подтвердить мнение Бранденбурга. Ухо — это орган с такими же индивидуальными особенностями,как отпечаток пальца, так что звучащий мир у каждого свой. Хотя, конечно, один студийный звукоинженер вряд ли слышит что-то такое, что упускают сотни опытных профессионалов, но и исключать такой возможности нельзя. Как бы то ни было, но на время эта точка зрения выиграла.

Для Бранденбурга наплевательское отношение RIAA оказалось неудачей небольшой, а вот для музыкального бизнеса — чудовищной непоправимой ошибкой. Даже если принять мнение маньяков микшерного пульта, тем не менее, какое отношение качество звука имеет к продажам? Не так давно воспроизведение аудио на дому сопровождалось треском виниловых пластинок на дешёвых вертушках, а «портативное» аудио звучало из приёмника АМ-диапазона на пляже. Звук mp3-то был гораздо лучше всего этого. На самом деле, подавляющее большинство слушателей не обращают никакого внимания на качество записи, и вот эта одержимость идеальным качеством звука означала только то, что рекорд-индустрия просто перестала понимать своего клиента.