Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича

Второй. А эта фраза: «Охраняй и властвуй»? Зачем он мне её сказал? В тот четверг, когда ты опоздал на поверку…

Первый. В тот четверг ты опоздал на поверку! Ты! Как тебя терпят, терпят-то — как?

Второй. Он подозвал меня. Я пошёл, опять громко топоча, как слоновье стадо. Но он же сам меня звал, потому вот так рукой сделал — мол, потише шагай. И потому я подошёл к нему бестопотно.

Первый. Бестопотно? Вот ты урод.

Второй. А на столе лежит бумага, тооооненький листик лежит, и он мне на него показывает, а там его рукой написано: «В итоге победу одерживает только смерть».

Первый. Да-да. Я помню, я тоже видел. Случайно.

Второй. Так почему удивляешься, что он вчера мне сказал, что видел Ленина?

Первый. Потому что. Сам понимаешь, почему!

Второй. Потому что если товарищ Сталин.

Первый. Видит призраков.

Второй. Разве товарищ Ленин — призрак?

Первый. Нет, ты все-таки рехнулся, чёртов идиот! Не живой же Ленин приходил?!

Второй. Значит — призрак?

Первый (почти плачет). Чёрт бы тебя побрал!

Второй. Значит, по-твоему, товарищ Сталин лжёт?

Первый. Это ты сказал. И я этого не слышал.

Пауза.

Первый. Мы же видели Ленина в Мавзолее. Мы вместе ходили. Он лежит. Потому что мёртвые не могут встать.

Второй. Он же не под землёй лежит. И у него… у него всё есть — руки, ноги, всё.

Первый. Мёртвые не могут встать и пойти! Понял?!

Второй. А ради товарища Сталина? А если лично к нему? Если?..

Пауза.

Первый. Ну? И что Ленин?

Второй. Товарищ Сталин сказал, что призрак Ленина жутко матерился. А потом говорит: «Коба, я тебе оставил великое государство, а ты его просрал».

Первый. Всё! Сейчас пристрелю!

Второй (в полусумасшедшем восторге). А товарищ Сталин говорит: «Как просрал? Границы крепки, страна огромна, люди послушны, амбары полны, здания упираются в небо, а все души — веруют в тебя-Отца, в меня-Сына, и в пролетарский рай, куда устремлены сотни счастливых миллионов».

Первый. Ну?

Второй. Что ну?

Первый. А Ленин что?

Второй. Ты, говорит, как и я, скоро превратишься в труп. А значит — ты все просрал, все, что я тебе оставил. Потому что когда властелин превращается в кусок холодного мяса, двуногий, двурукий, одноголовый кусок мяса — какой же это властелин?

Первый (направляет ружье на Второго). Ты готов? Сейчас превратишься в кусок мяса, и все скажут — какой же это охранник?

Второй. Да тебя на месте расстреляют за то, что убил охранника товарища Сталина. Стой да слушай.

Первый. Я больше не могу.

Второй. Тсс!

К ним приближается Иосиф Сталин. Под гримом угадывается режиссёр Вольдемар Аркадьевич. Не обращая на них внимания, Сталин декламирует стихи:

Иосиф Сталин.

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
и нехитрою песней своей.

А в песне его, а в песне —
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.

Сердца, превращённые в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.

Сказали ему: «Проклятый,
Пей, осуши до дна…
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!»

Уходит.

Второй. Пристрели меня. Очень жутко мне.

Первый. Держи карман шире. Мне что, одному тут оставаться?

Второй. Пойдёшь к внешней охране. Пригреют.

Пауза.

Первый. Это же его стихи?

Второй. Да, он писал в детском возрасте… Ты что… Не учил в школе? Что за школа была?

Слышен глухой стук.

Первый. Он упал?

Второй. Что-то упало.

Первый. Иди. Иди проверь.

Снова глухой стук.

Первый. Он ведь не может упасть дважды? Если уже упал?

Второй. А если на него напал товарищ… Ленин.

Первый. Заткнись, гнида, троцкист, взбесившийся пёс, гидра.

Второй. Врача? Виноградова? Из тюрьмы?

Первый. Чёртов идиот!

Второй. Тогда Валю! Надо разбудить Валю! Если ложная тревога, ей он голову не снесёт, её он пощадит.

Идут за Валей быстрым шагом и, заражаясь друг от друга ужасом, убегают.

Сцена вторая. «Полуфабрикат-с»