Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS

Представление о карте, направляющей нас, проникло столь глубоко и на Западе так лелеют эту метафору, что кажется, будто переступить через нее невозможно. Как мы узнаем дорогу без карты? Разве большинство из нас, даже детей, может сесть и нарисовать похожие на карту изображения знакомых мест, если мы уже не храним их в своей голове?

На всем протяжении истории ученые обращались к материальным артефактам как к метафорам для понимания того, как идет и развивается жизнь. Кеплер сравнивал Вселенную с часами. Декарт описывал рефлексы как механическую систему из разряда «тяни-толкай», типичную для технологии XVI в. Вклад Толмена заключался в том, что он сменил метафору – с телефонной станции на карту. Сегодня человеческий мозг принято уподоблять компьютеру, а гиппокамп – системе GPS. Могут ли эти метафоры передать всю сложность биологии, или мы обращаемся к ним, поскольку не способны вообразить, что происходят на самом деле? «Когнитивная карта – это метафора того, что делает мозг, – говорил мне нейробиолог Хьюго Спирс, – но проблема с картами в том, что они сами по себе сложны как идеи. Они уже своего рода метафоры»[183].

Философ Уильям Джеймс называл эту проблему заблуждением психолога. Джеймса беспокоило то, что ученые слишком часто ошибочно принимают итог осмысления и анализа нашего опыта за характеристику непосредственных впечатлений. Но при размышлении и анализе мы уже выходим за границы прямого восприятия, а для рассказа о нем уже начинаем поиск метафор, которые, возможно, не сумеют запечатлеть наш опыт. Зачастую на метафоры и модели, к которым мы прибегаем, влияют инструменты, придуманные людьми, а не присущие нам когнитивные процессы. Философия Джеймса получила название «радикального эмпиризма», и он считал, что люди способны воспринимать мир непосредственно и объективно.

Если карта – это заблуждение психолога в попытках осмыслить процесс нахождения пути, то какова более точная метафора? Вспомните, как вы добираетесь домой с работы. Представляете весь маршрут, словно с высоты птичьего полета, и начинаете прокладывать курс? Скорее всего, нет. Вы знаете исходный пункт и последовательность принимаемых решений, и у вас сохранилась зрительная память о маршруте. Этот процесс, по всей вероятности, гораздо больше похож на вызов воспоминаний о мелодии, на что указал мне Гарри Хефт, профессор психологии из Университета Денисона в Огайо. «Когда я думаю о пути на работу, то как будто хочу начать напевать мелодию. Я не представляю всю песню до самого конца – я просто начинаю петь. Вспоминаю, с чего она начинается, – говорил Хефт. – Как и при пении, я могу в какой-то момент потеряться, тогда я останавливаюсь и пытаюсь поймать ускользнувшую нить – и что потом? Я вижу прямую аналогию между музыкой и навигацией, потому что они обе представляют собой временно структурированную информацию»[184]. Возможно, метафора, отражающая суть навигации, – это не следовать карте, а слушать музыкальную пьесу и предвидеть ее развитие.

Научные идеи Хефта восходят к взглядам Уильяма Джеймса. Хефт учился с Джеймсом Гибсоном, пионером экологической психологии, а того учил Э. Б. Холт, некогда – ученик Уильяма Джеймса. Как и его учитель Гибсон, Хефт не верит, что с поиском пути связаны когнитивные карты. Да, если нас попросят, мы можем представить окружающий мир в виде карты. Но такие карты с евклидовыми координатами, по его мнению, не лежат в основе наших знаний о пространстве. «Когда мы путешествуем из одного места в другое, они не существуют в виде картинки у нас в голове. Мы можем представить отсутствующих родственников. Но, когда они рядом с нами, мы воспринимаем их непосредственно. Образы людей мы создаем только в отсутствие прямого опыта. То же самое относится к когнитивной карте: она не направляет нас непрерывно. Мы можем создать карту, чтобы сориентироваться, но она не является основой навигации».

Хефт писал, что способность человека мыслить в конфигурационных терминах евклидовой картографии – это итог исторического развития, и в ее основе – изобретение карт, таких как «География» Птолемея, а также экономическая и политическая экспансия Европы в XV–XVI вв. В наши дни повсеместное распространение карт и постоянное взаимодействие с ними способствуют предположению о том, что карты отражают суть мыслительного процесса. «Научная литература о животных или о насекомых, в которой авторы рассуждают о когнитивных картах, не вызывает у меня ничего, кроме недоумения, – говорит Хефт. – На мой взгляд, это заблуждение психолога, о котором писал Джеймс, когда процессу, который пытаются исследовать, навязываются определенные концепции. Говорить, что у гиппокампа имеется GPS, – безумие. Так мы применяем понятия более высшего порядка к уровню функционирования, которому они не подходят».