Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло

– Виктор Александрович, а почему вас называют «отцом ЕГЭ»? – спрашиваю я Болотова.

– Была команда, человек десять примерно. Мы придумали весь ЕГЭ. Командой руководил я. Владимир Михайлович Филиппов прикрывал нас сверху, потому что уже тогда писали люди президенту – прекратите, разрушаете лучшее в мире российское образование, остановите идиотский эксперимент. Люди, которым платили деньги, устраивали забастовки у Госдумы – стояли с плакатами «Долой ЕГЭ».

Виктор Болотов ездил по регионам – объяснял суть ЕГЭ.

– А как предметники согласились на такой экзамен?

– Математики достаточно быстро договорились, что они будут на ЕГЭ проверять. Перед тем как создавать задание, надо сделать некую карту и решить, какую деятельность ты как математик проверяешь. Они сделали ее. Естественники быстро договорились. Историки в первый год не договорились вообще! Вот если бы они договорились, то у нас было бы три обязательных экзамена, как в большинстве стран мира: математика, родной язык и история. А у нас школьные и вузовские историки не договорились.

Очень трудно было с литераторами. Критерии проверки школьного выпускного сочинения и критерии проверки сочинения как вступительного экзамена никак не могли свести воедино. Я однажды разозлился и сказал им: если вы через три часа не договоритесь, я закрою кабинет и приду только утром. С трудом, но договорились. Драк было много.

– А как восприняли ЕГЭ в регионах?

– Тогда субъекты Федерации сами принимали решение, будут они участвовать или нет. Вузы тоже сами принимали решение учитывать результаты ЕГЭ или нет. Были вузы, которые делили абитуриентов-физиков на две части. Одна часть поступает по результатам вступительных экзаменов, вторая часть по результатам ЕГЭ. И смотрели, как они сдадут первую сессию, вторую сессию. Кто лучше? И вузы убедились, что абитуриенты, поступавшие по ЕГЭ, сессии сдавали лучше, чем те, кто поступал по вузовскому экзамену. То есть была доказана надежность ЕГЭ как инструмента оценивания знаний студента.

ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ

Как перемены объяснить людям?

Министерство Филиппова с нынешней точки зрения было странным учреждением. Начнем с того, что войти в здание на Люсиновке мог любой. Как там у классиков? На дверях киностудии стоял вахтер и спрашивал пропуск. У кого пропуска не было – он пропускал и так.

Вот примерно так же было в Минобре. Зайти на совещание к министру тоже было несложно. Списки участников были, но если у тебя было что сказать, то ты мог об этом сообщить сотруднику министерства, который курировал совещание, и попасть на заседание.